Николай Огарев - Стихотворения и поэмы

От Карла и до Валленипейна,

И песнь любви средь жарких сеч,

Где в латы бил тяжелый меч.

Пристрастен к средним я векам,

Люблю их замки и ограды,

Балкон высокий, нежных дам,

И под балконом серенады...

Луна плывет по небесам,

А звуки так полны отрады,

И ропот Рейна вторит им...

С зарей поход в Иерусалим.

Но что мечтать о старине

Ай уж в розовом бокале,

Звездясь, мечты другие мне

Несет игриво... Что ж вы стали

И уст не мочите в вине?

Раз в раз бокалы застучали..

На юг, на юг хочу, друзья!

Да здравствует Италия!

Цветет лимон, и золотой

Меж листьев померанец рдеет,

И воздух теплою струей

С небес лазурных тихо веет;

Лавр гордый поднялся главой,

И скромно мирта зеленеет.

Туда, туда! Среди друид

Там голос Нормы мне звучит.

Но прежде чем увижу юг,

Услышу музыку Беллини,

Заеду в Питер я, мой друг,

Где не бывал еще доныне.

Аристократов рабский круг

Там жаждет царской благостыни,

И, ползая у царских ног,

Рад облизать на них сапог.

Скорей оставлю скучный град,

Пущусь на пароходе в море.

О, как впервые буду рад

Я на морском дышать просторе!

Далеко оттолкну назад

Хандру и истинное горе,

И буду, вдохновенья полн,

Внимать немолчный говор волн.

И буду взором я тонуть

В безбрежье неба голубого...

Но, боже! вдруг стеснилась грудь,

И грустно сердце бьется снова.

Мне жзль пускаться в дальний путь,

И жалко края мне родного...

Ведь я люблю его, мой друг,

Одно я тело с ним и дух.

Я много покидаю в нем,

Расставшись с ним, теряю много.

Едва ль, я не уверен в том,

Мне чужеземная дорога

Его заменит... А потом,

Как разбирать все вещи строго

Чего бы, кажется, искать?..

Я, впрочем, буду к вам писать.

Куда б ни ехать - все равно:

Везде с собою сами в споре,

Мученье мы найдем одно,

Будь то на суше иль на море;

Как прежде, как давным-давно,

За нами вслед помчится горе,

Аккорд нам полный, господа,

Звучать не станет никогда.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Farewell!

Byron(1)

Город пышный, город бедный,

Дух неволи, стройный вид,

Свод небес зелено-бледный,

Скука, холод и гранит.

Пушкин

We see and read,

Admire and sigh and then

Succumb and bleed.

Byron (2)

1 Прощайте! Байрон (англ.).

2 Мы видим и читаем, восхищаемся и вздыхаем, по

том падаем и истекаем кровью. Байрон (англ.).

ПИСЬМО ПЕРВОЕ

3 апреля. Станция

1

Я начинаю к вам писать,

Мой друг, уже с полудороги.

Мне на шоссе нельзя пенять,

Он гладок, горы все отлоги,

Но в дилижансе плохо спать

И протянуть неловко ноги.

Я этим начал, чтоб потом

Не говорить уж мне о том.

Когда Москву оставил я,

В последний раз пожал вам руку,

Невольно сжалась грудь моя

И сердце ощутило муку.

О, с вами горько для меня,

Невыносимо несть разлуку.

Как ни крепился я - слеза

Мне навернулась на глаза.

Я ехал. Над моей Москвой

Ночное небо ясно было,

И тихо так на город мой

Звездами яркими светило.

А впереди, передо мной,

Все небо тучей обложило,

Меня встречал зловещий мрак;

Я думал: то недобрый знак!

Так, не довольные ничем,

Бог весть куда стремимся всё мы,

Толкаемы, не знаю кем,

И вдаль, не знаю чем, влекомы,

Безумно расстаемся с тем,

Что мило нам; друзей и домы

Бросаем - сколько их ни жаль...

И ищем новую печаль.

Уж, право, не вернуться ль мне?

А вы, мой друг! Теперь, чай, сели

Перед камином, в тишине;

К вам думы грустные слетели;

Но раз, гадая на огне,

Мою судьбу вы знать хотели...

Что ж? вспыхнет синий огонек?

Да! нет! И гаснет уголек.

А предо мной во тьме ночной

Равнина тянется печально,

И ветви сосны молодой

Чернеют грустно в роще дальной.

Плетется дилижанс рысцой,

Как пол лощеный в зале бальной,

Гладка дорога, скатов нет...

В степи печален и рассвет.

Рассвет! С улыбкой на устах,

Земной печали ввек не зная,

Восходит солнце; на полях

Кой-где белеет снег, блистая,

И листьев нет еще в лесах,

Не вышла травка молодая;

А жаворонок средь небес

Уж с вольной песнию исчез.

И грустно мне певцу весны

Внимать в раздумьи и печали

Среди пустынной стороны;

Передо мною смутно встали

Все недоконченные сны,

Которыми полны бывали

Мои мечты в родной стране...

Опять вздохнуть пришлося мне!

Но полно. Перейти должны

Мы вновь к практическим предметам.

Мы разъезжать приучены

В России и зимой и летом;

Но все ж, подчас поражены,

Должны критическим заметам

Отвесть мы место хоть слегка

Средь путевого дневника.

Во-первых, я замечу вам,

По непривычке ли к свободе,

По непривычке ли к правам,

Везде у нас в простом народе

Пристрастье к площадным словам:

Ругаться - в чрезвычайной моде...

Неделикатно и смешно,

И оскорбительно оно.

Люблю, когда перед избой

В кафтане, шапка набекрени,

Ямщик с широкой бородой

Сидит в припадке русской лени,

Склонясь на руки головой,

Поставив локти на колени,

И про себя поет в тиши

Про очи девицы-души.

И смотрит вдаль... и ждет и ждет,

Вот колокольчик раздается,

И по мосту, стуча, вперед

Телега тройкою несется

К нему - и стала у ворот,

И пар от коней клубом вьется.

И вот ямщик уж ямщиком

Встречаем бранью иль толчком.

Характер русский на пути

Мне стал предметом изученья,

И в нем я должен был найти

Лень, удальство и грусть в смешеньи

С лукавством (боже нас прости!).

К обманам гнусным угнетенье

Нас приучило, также кнут.

Мудреного не вижу тут...

Всегда мы, встретясь с кем-нибудь,

Врага в нем видя иль Иуду,

Его же ищем обмануть.

Я это порицать не буду,

Весьма естествен этот путь;

А лень хвалить я просто буду:

Как мужику любить свой труд?

Богат он - больше оберут.

Я это говорю смеясь;

Но, друг мой, если бы вы знали,

Как желчь бунтует каждый раз,

Как вся душа полна печали,

Когда я думаю о нас!

Надежды все почти пропали,

Свое бессилье я сознал,

И нрав мой зол и мрачен стал.

Но, виноват! зовут меня

Уж пристегнули торопливо

К постромкам пятого коня;

Кондуктор ждет меня учтиво,

Сурово нищих прочь гоня;

Уж сел ямщик нетерпеливый.

Мой друг, пора, пора! Спешу!

Из Петербурга напишу.

2

Петербург

Я прибыл вечером, друг мой.

Шел дождик мелкий, понемногу

Дома скрывались в тьме ночной,..

Свершив трехдневную дорогу,

Хотел скорей я на покой;

Но сердца странную тревогу

Преодолеть никак не мог

И долго спать еще не лег.

Хотел я тут же к вам писать,

Но как-то глуп был; стал уныло

По комнате моей шагать,

И что меня тогда томило,

Не в силах я пересказать:

Утраты ли того, что было,