Борис Чичибабин - Стихотворения

Я стих твой пешком исходил, ни капли не косвен, храня фотоснимок один, где ты с Маяковским,

где вдоволь у вас про запас тревог и попоек. Смотрю поминутно на вас, люблю вас обоих.

О, скажет ли кто, отчего случается часто: чей дух от рожденья червон, тех участь несчастна?

Ужели проныра и дуб эпохе угоден, а мы у друзей на виду из жизни уходим.

Уходим о зимней поре, не кончив похода... Какая пора на дворе, какая погода!..

Обстала, свистя и слепя, стеклянная слякоть. Как холодно нам без тебя смеяться и плакать.

[1962]

x x x

Живу на даче. Жизнь чудна. Свое повидло... А между тем еще одна душа погибла.

У мира прорва бедолаг,о сей минуте кого-то держат в кандалах, как при Малюте.

Я только-только дотяну вот эту строчку, а кровь людская не одну зальет сорочку.

Уже за мной стучатся в дверь, уже торопят, и что ни враг - то лютый зверь, что друг - то робот.

Покойся в сердце, мой Толстой не рвись, не буйствуй,мы все привычною стезей проходим путь свой.

Глядим с тоскою, заперты, вослед ушедшим. Что льда у лета, доброты просить у женщин.

Какое пламя на плечах с ним нету сладу,Принять бы яду натощак принять бы яду.

И ты, любовь моя, и ты ладони, губы ль от повседневной маеты идешь на убыль.

Как смертью веки сведены, как смертью - веки, так все живем на свете мы в Двадцатом веке.

Не зря грозой ревет Господь в глухие уши: - Бросайте все! Пусть гибнет плоть. Спасайте души!

1966

x x x

И вижу зло, и слышу плач, и убегаю, жалкий, прочь, раз каждый каждому палач и никому нельзя помочь.

Я жил когда-то и дышал, но до рассвета не дошел. Темно в душе от божьих жал, хоть горсть легка, да крест тяжел.

Во сне вину мою несу и - сам отступник и злодей безлистым деревом в лесу жалею и боюсь людей.

Меня сечет господня плеть, и под ярмом горбится плоть,и ноши не преодолеть, и ночи не перебороть.

И были дивные слова, да мне сказать их не дано и помертвела голова, и сердце умерло давно.

Я причинял беду и боль и от меня отпрянул Бог и раздавил меня, как моль чтоб я взывать к нему не мог.

1968

x x x

Сними с меня усталость, матерь Смерть. Я не прошу награды за работу, но ниспошли остуду и дремоту на мое тело, длинное как жердь.

Я так устал. Мне стало все равно. Ко мне всего на три часа из суток приходит сон, томителен и чуток, и в сон желанье смерти вселено.

Мне книгу зла читать невмоготу, а книга блага вся перелисталась. О матерь Смерть, сними с меня усталость, покрой рядном худую наготу.

На лоб и грудь дохни своим ледком, дай отдохнуть светло и беспробудно. Я так устал. Мне сроду было трудно, что всем другим привычно и легко.

Я верил в дух, безумен и упрям, я Бога звал - и видел ад воочью,и рвется тело в судорогах ночью, и кровь из носу хлещет по утрам.

Одним стихам вовек не потускнеть, да сколько их останется, однако. Я так устал! Как раб или собака. Сними с меня усталость, матерь Смерть.

1967

КОЛОКОЛ

Возлюбленная! Ты спасла мои корни! И волю, и дождь в ликовании пью. Безумный звонарь, на твоей колокольне в ожившее небо, как в колокол, бью.

О как я, тщедушный, о крыльях мечтал, о как я боялся дороги окольной. А пращуры душу вдохнули в металл и стали народом под звон колокольный.

Да буду и гулок, как он, и глубок, да буду, как он, совестлив и мятежен. В нем кротость и мощь. И ваятель Микешин всю Русь закатал в тот громовый клубок.

1968

x x x

Трепещу перед чудом Господним, потому что в бездушной ночи никого я не спас и не поднял, по-пустому слова расточил.

Ты ж таинственней черного неба, золотей Мандельштамовых тайн. Не меня б тебе знать, и не мне бы за тобою ходить по пятам.

На земле не пророк и не воин, истомленный твоей красотой,как мне горько, что я не достоин, как мне стыдно моей прожитой!

Разве мне твой соблазн и духовность, колокольной телесности свет? В том, что я этой радостью полнюсь, ничего справедливого нет.

Я ничтожней последнего смерда, но храню твоей нежности звон, что, быть может, одна и бессмертна на погосте отпетых времен.

Мне и сладостно, мне и постыдно. Ты - как дождь от лица до подошв. Я тебя никогда не постигну, но погибну, едва ты уйдешь.

Так прости мне, что заживо стыну. что свой крест не умею нести, и за стыд мой, за гнутую спину и за малый талант мой - прости.

Пусть вся жизнь моя в ранах и в оспах, будь что будет, лишь ты не оставь, ты - мой свет, ты - мой розовый воздух, смех воды поднесенной к устам.

Ты в одеждах и то как нагая, а когда все покровы сняты, сердце падает, изнемогая, от звериной твоей красоты.

1968

x x x

Тебе, моя Русь, не Богу, не зверю молиться молюсь, а верить - не верю.

Я сын твой, я сон твоего бездорожья, я сызмала Разину струги смолил. Россия русалочья, Русь скоморошья, почто не добра еси к чадам своим?

От плахи до плахи по бунтам, по гульбам задор пропивала, порядок кляла,и кто из достойных тобой не погублен, о гулкие кручи ломая крыла.

Нет меры жестокости и бескорыстью, и зря о твоем лее добре лепетал дождем и ветвями, губами и кистью влюбленно и злыдно еврей Левитан.

Скучая трудом, лютовала во блуде, шептала арапу: кровцой полечи. Уж как тебя славили добрые люди бахвалы, опричники и палачи.

А я тебя славить не буду вовеки, под горло подступит - и то не смогу. Мне кровь заливает морозные веки. Я Пушкина вижу на жженом снегу.

Наточен топор, и наставлена плаха. Не мой ли, не мой ли приходит черед? Но нет во мне грусти и нет во мне страха. Прими, моя Русь, от сыновних щедрот.

Я вмерз в твою шкуру дыханьем и сердцем, и мне в этой жизни не будет защит, и я не уйду в заграницы, как Герцен, судьба Аввакумова в лоб мой стучит.

1969

СТИХИ О РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ

Ни с врагом, ни с другом не лукавлю. Давний путь мой темен и грозов. Я прошел по дереву и камню повидавших виды городов.

Я дышал историей России. Все листы в крови - куда ни глянь! Грозный царь на кровли городские простирает бешеную длань.

Клича смерть, опричники несутся. Ветер крутит пыль и мечет прах. Робкий свет пророков и безумцев тихо каплет с виселиц и плах...

Но к о г д а закручивался узел и к о г д а запенивался шквал, Александр Сергеевич не трусил, Николай Васильевич не лгал.

Меря жизнь гармонией небесной, отрешась от лживой правоты, не тужили бражники над бездной, что не в срок их годы прожиты.

Не для славы жили, не для риска, вольной правдой души утоля. Тяжело Словесности Российской. Хороши ее Учителя.

2

Пушкин, Лермонтов, Гоголь - благое начало, соловьиная проза, пророческий стих. Смотрит бедная Русь в золотые зерцала. О, как ширится гул колокольный от них!

И основой святынь, и пределом заклятью как возвышенно светит, как вольно звенит торжествующий над Бонапартовой ратью Возрождения русского мирный зенит.

Здесь любое словцо небывало значимо и, как в тайне, безмерны, как в детстве, чисты осененные светом тройного зачина наши веси и грады, кусты и кресты.