Лев Мак - Эпоха любви

Она была Давлатову дана,
И обещала быть ему жена.

Кошачье полудетское лицо
С щеками из саксонского фарфора.
Ах, Ася, твоя сущность налицо!..

– Я пискнул, мышь…
и вышел из фавора:
Был тут же съеден и переварен,
И в наглости одесской укорен.

1961

Отрочество мучительно.
Луна
Повисает в небе как вина,
Или как ругательное слово,
Женской грудью дразнится, и снова
Прячется.
Ее уже не видно.

Боже, как ужасно, как постыдно
Вожделеть учительницу пенья!

Я теряю голос от смущенья.

Время учит недоросля.
Скоро
Юный месяц, как петушья шпора,
Вылетает, и его изгибу
Вторит мой приап, и катит глыбу
Похоти на верх холма, чьи формы
Подражают бедрам Ал Петровны,
Царственной подруги генерала,
Для которой (сплетников квартала
Утвержденье) генерала мало.

Ал Петровна, стоя на балконе
Скоро ахнет, выронив из пальцев
Желтый шарфик.

Я его поймаю.

1969

Открывши тьму интимных мест,
Упала девица на сено.
Напоминало Эверест
Ее огромное колено, —
Клубилась грудь, пылала рожа, —
А ниже, в облаках, о боже —
Из кож вываливался зад!…

Мне не было пути назад.

Но я застыл, угрюм и хмур:
Я не способен был на штурм.

Июль 1969

Опыт автобиографии

I. УТРО

1.

Лилипуты опутывают Гулливера веревочками дождя.
Земля просыпается в разгар ливня,
вздыхает во всю изумленную грудь.
С намокших деревьев в траву осыпаются
плоды и птенцы…

Месяц лимонной сабелькой машет в просветах туч.
Лицо тишины, рябое от свадебных трелей цикад.
Лунный свет превращает в лимонные листья
листву садов.
Взобравшись на крыши, лунатики режут
горячие ноги о черную жесть.

На широких постелях просыпаются женщины,
вздрагивают от тоски.
Вспоминая первых любимых, отодвигаются от мужей.

Спишь… И ночь подбирает тебя
в одно из черных блестящих такси,
Мчит, шурша, в белый замок голодных снов,
где женщины и еда…

О, этот голод: сначала любовь, а потом еда!
Или: еда, а потом любовь, – не все ли равно!..
2.

С наступлением утра кончается ночь.
Из пруда выплывают серебряные пауки.
Деревенские кошки сходят с ума
в зарослях валерьяны.

Взволнованы ночные сторожа.
Кто защитит нас днем? – в ужасе спрашивают они.

Дом, из которого видно море.
Дом со ставнями зелеными, как трава.

ГДЕ ДЕВУШКИ ХОРОШО СЛОЖЕНЫ,
ХОРОШИ И КУВШИНЫ.

Поднимается солнце. Тяжелые шершни вползают
В гости к розам под девственно-твердые юбки,
Копошатся в малиннике. Пахнет
Абрикосовым джемом и жареной рыбой. Скоро
Ты найдешь ее ленту в своем палисаде.

Как свистит ее примус! Как пахнет
Перезрелыми дынями ее керосин!

ЖАРКО ЖАВОРОНКАМ. В НЕБЕСА
УЛЕТАЕТ ДРОЗД С ЗЕМЛЕЙ НА ЛАПАХ.

Кружит дождь по крыше, как влюбленный голубь.
Теплые бока смоленых лодок,
Ледяное, гиблое веселье, —
Свист ножа на точиле, начало жизни…

О, как ревниво грубы с тобою
Гребни волн и обломки молний!..

3.

Прочные жуки среди бабочек хрупких.
Невесомые осы над мягкими пауками…

Жаба-самец надувает шары резонаторов,
пробует трель.
Женщины-жабы томленья полны и икры.
Жабы, цикады болот, полюби их!..

Курортная дева с презрением смотрит на бледных южан.
Юноша, будьте любезны, – говорит она, —
Где у вас женский пляж?

Ты пожимаешь плечами. Ты не знаешь, где женский пляж.
Ты выходишь на дамбу, разбегаешься, долго летишь,
И море тебя принимает, покорного, влажным ртом.

Земные законы смешны у подножья морей. На дне
Зелено и прохладно. Однорукие крабы
выползают из раковин-амфор,
Мягкие водоросли заплетают твои глаза.

Ты лежишь на песке. Далеко над тобою
Солнце огненной люстрой лежит на воде,
Ты всплывешь, как всегда, в середине сверканья его.

4.

Это еще не любовь. Это собачья потребность
Найти Нечто и стать Ему верным. Недаром
Кто-то стальной канцелярской скрепкой
Присобачил к небу луну – для полночных
собачьих спазм,
И собачью надежду – созвездие Гончего Пса…

СТРАНА МЕЖДУ СЧАСТЬЕМ И СМЕРТЬЮ ОТ СЧАСТЬЯ.
Мужчины смотрят, женщины отводят глаза.

Сквозь горсть земли просвечивает небо.
Энтузиазм цикад, копирующих звезды.
Сгущенье тьмы в конце ожога света,
Метаморфозы, фокус превращенья
В глазах детей полночных поцелуев,
Зеркальные загадки женской плоти.

О, как ты вожделеешь! Но она
Не хочет лечь с тобой, на том стоит.
Ее не тяготит пустой живот.

5.

Флейтист, – флю-фля, – как влажен звук!
Человечий голос, ослепший зов.
У него изжога, но он дудит,
А потом выдувает слюну из горячих труб…

Нежность-Жалость-Любовь… Как у Бога
Лишь три дырки свистят на его свирели.