Михаил Кукулевич - Просто жизнь. Стихи. Воспоминания

Надоело жить бессонницей,
Сна-то нет, и я измучился.
На высокой старой звоннице
Спящий колокол молчит.
Лишь вороны неуёмные
Голосами бают ржавыми
Сказки призрачные, стрёмные,
Растворённые в ночи.

Ах, отдёрну занавески я,
Распахну окно скрипучее,
Пусть подышат свежим воздухом
Застоявшиеся дни…
Жизни скромные довески я
Всё ж приберегу до случая,
Вдруг дотянет жизнь до роздыха –
Пригодятся мне они.

Всё перемелет земная кора,
Всё перемелет.
Кости истлели, наверно. Пора?
Кости истлели.
Кровушкой рабьей наелась земля,
Досыта, видно.
Но голубеют цветами поля –
Им не обидно.
Памяти нашей сломалась печать –
Коптит еле-еле…
Значит, Дзержинскому снова стоять
В длинной шинели?

Если утром открыл глаза –
Это значит, что день твой,
Что омыла дали гроза,
Что умытой пахнет листвой,

Что репейник вымахал в рост
И к нему прилетит шмель
И что, в сущности, так прост
Твой вопрос, не попавший в цель.

И совсем не сложен ответ,
Надо только расслышать его:
Белый свет потому свет,
Что светлее нет ничего!

Зелёный свет ночного семафора
Горит зловещей, чем туманным днём.
Мне дал Господь для этой жизни фору,
Она сгорела медленным огнём.

Сгорела так, как догорает спичка,
Но был ли в том самосожженье прок?
Свистит в окне пустая электричка,
Горит, горит зелёный огонёк.

Ложится снег привычно и спокойно
На землю, его ждущую с утра,
Скрывая всё, что скрытым быть достойно
От взгляда, слуха, сердца и пера.

И снег лежит, и грязи по колено,
Но свежим ветром от берёз пахнуло,
Как будто кто-то, в глубине вселенной,
Решил, что быть весне! Весенним гулом
Наполнилось и время, и пространство.
Завидное природы постоянство
И нам пример: давай и мы с тобою
С улыбкой глянем в небо голубое!

История поэзии российской
Как поле минное: куда ни наступи –
Везде несчастья, и сплошные риски,
И взрывы на оборванном пути.

Чтоб кровью строк питать людские души,
Пиши, поэт! Стихи тебя задушат.
А не задушат собственно стихи –
Задушат люди. Им простят грехи.

Двадцать седьмая неделя, июнь уже на исходе.
Взрывом белеет чубушник, липой пахнет медок.
Лето, прийти не успев к нам, уже потихоньку уходит,
Дождик холодный тихо стучит и стучит в висок.

Мы же на севере с вами, чего ж тут удивляться.
Этим теплом неверным стоит ли дорожить?
Стоит, конечно, стоит, иного нам не дождаться,
Жизнь протекает быстро, другой не дано прожить.

Да и не надо, в общем, этой вполне хватило,
Даже, сказать по правде, сумела нас утомить.
И не водой проточной – вязкой болотной тиной
Стали казаться годы. Стоит ли дальше длить?

Впрочем, от нас и это, в сущности, не зависит,
Тот, кто о сроках знает, богом бы мог прослыть.
Светит луна над лесом, звёздные стынут выси…
Не огорчайся, друг мой: нам ещё плыть и плыть.

Как мало надо, чтобы умереть!
Бандитский нож или шальная пуля,
А то и вовсе – не туда шагнули,
А там обрыв, а это значит – смерть.

Нет, жизнь хрупка и незащищена:
Вот муравей, дави его ногою.
Она всегда избыточно сложна,
Но беззащитна, этого не скрою.

И не поможет ей бронежилет,
Скафандр глубоководный не поможет,
И от небытия спасенья нет,
Возьмёт своё. Уж это оно может.

Но и сквозь вулканическую лаву
Пророс цветок. Для жизни, не для славы.

Он лапой пятипалой стучит в стекло окна,
А за стеклом усталым дорога мне видна.
Но шума всё же меньше, чем было без него.
Спасибо, клён, что вырос, не слушай никого.

Расти себе и дальше, на радость нам с женой,
Стань выше ты и толще и каждою весной
Своей листвой обильной от шума защищай,
А осенью нас радуй изяществом плаща,

Когда листвой украсишь унылый этот двор
И своё слово вставишь в осенний разговор.

Когда город сожмётся до маленькой точки,
До последней, мельчайшей, подробной детали
И в ушах застучат каблучков молоточки,
Ты узнаешь его в своём сердце едва ли.

Так ты в лупу глядишь: распадается зренье,
Не узнать целиком – лишь детали, кусочки.
Отойди, воспари, испытай озаренье,
С высоты прочитай его улицы-строчки.

А потом охвати его взором единым,
Охвати целиком, от залива до Охты,
И вздохни восхищённо и радостно: «Ох ты!
Был любимым и весь он остаётся любимым!»

Лучшее в человеке
Спрятано где-то за.
Сомкни усталые веки –
Пусть отдохнут глаза.

Бьётся в руках синица,
Журавль улетел давно.
Пусть тебе хоть приснится
То, чего не дано.

Чтоб средь людей кричащих,
Решающих всё войной,
Был бы ты тих и счастлив
И не убит виной.

Многоугольник крепостной стены
И вертикаль соборной колокольни.
Да ангел на кресте. Вздохнёшь невольно
Под тихий плеск смирившейся волны.

О, этот вид! Другого и не надо
Для взгляда, неприученного лгать
Себе, другим, кому бы то ни стало.
Единственная, в сущности, награда
Для тех, кого иное всё достало,
Кому, по сути, нечего терять.

Но жизнь берёт своё – чего бы ей не брать?
Судьба, она строга, её не переспоришь.
Летят тебе в глаза иные зори,
Иные ангелы летят тебя спасать.
Баюкает тебя гул сосен верховой,
Но слышишь ты во сне: Нева, Невы, Невой…

Мои нечастые наезды.
Скрипучий лифт. Этаж шестой.
Ах, мне сюда бы не проездом:
Здесь мой спасительный постой.

Хозяин мой немногословен –
Он понимает толк в словах.
Мы с ним одной, по сути, крови,
Хоть не уравнены в правах.

Он знаменит, а я не очень,
Верней, совсем незнаменит,
Но и моя златая осень
Листвой опавшею звенит.