Рим Юсупов - Последний классик. Роман в стихах. Том первый

«Мы все учились понемногу,
Чему-нибудь, и как-нибудь».
А. С. Пушкин
1
Из мира сказочной природы
Степей и гулкой тишины,
Оставив в них, свою свободу,
И детства солнечные дни.
Как и младенчество святое,
Мгновенья ярких резвых лет,
С печалью их, и с той любовью,
Чьей лаской был Иван согрет,
И с тем, что долго окружало
Даря живую благодать,
Всё то, что сердце ощущало,
Всё, что сумел Иван принять,
Весь мир тот, где он смог открыться
И стал себя осознавать.
Зелёный луг и сад тенистый,
Своих ровесников, ребят.
Мать и сестру, и няню тоже
И свой родной, любимый дом —
Иван оставить нынче должен.
В Елец уедет завтра он.
2
Он смолк, с родными расставаясь.
Мать пригорюнилась лицом.
А рядом, братья, улыбаясь
Переглянулись вдруг с отцом.
Сестра заплакала, с тревогой,
Глядя на брата своего.
Был тарантас готов в дорогу,
Чтоб увезти в Елец его.
Они присели на мгновенье
И встали, не спеша крестясь.
Иван почувствовал волненье
И влажность, заморгавших глаз.
В нём, кровь, переполняя сердце,
Переливалась в грудь тоской —
Здесь оставлял он своё детство.
Здесь оставлял он свой покой,

И вот, прочитана молитва.
Отец, слёз матери боясь,
«Ну, с богом!» – закричал вдруг хрипло.
И покатился тарантас.
3
Тянулась долгая дорога,
То полем, то лощиной мрачной.
Здесь, он почувствовал тревогу —
А вдруг разбойник замаячит
Среди кустов и рощ дубовых
И остановит тарантас?
Топор в руках и взгляд суровый.
Кто от разбойника бы, спас?
Отец? Да, смог бы, он, конечно,
Не зря отменным был, стрелком.
И на войне он был, отмечен —
Его считали храбрецом.
Всегда казался он отважным
Ивану. Он таким и был.
А как он жил? Да разве важно,
Как он на этом свете жил.
Ведь главное – был справедливым.
И пусть картёжник он и мот.
Но все помещики так жили
И он иначе жить не мог.
4
Всё дальше тянется дорога.
То роща впереди, то лес.
Просёлков разных очень много,
И перекрёстков всех не счесть.
Решил отец начать беседу
О временах минувших дней.
Тут кстати, ворон каркнул, с неба,
Словно приветствуя людей.
На дубе гордо восседая,
Он никого уже не ждёт.
Сказал отец: «Он, много знает.
Ведь ворон триста лет живёт.
Наверно жил и при татарах,
Как и при Дмитрии Донском…»
Иван отцу был благодарен.
Не зря, опять задумчив, он.
В своей России необъятной,
Почувствовал он вдруг себя.
И стала вдруг ему понятной
Живая радость бытия
5
Он горд в значении своём —
В святой Руси его начало.
Как хорошо, что русский, он!
Ни папуас, ни англичанин.
Пусть не в обиду им и всё ж,
Он русский. Он не схож с иными.
Он русский. Как с землёю рожь,
Слит с Русью чувствами живыми.
Из древних дней корнями он
Пророс и вечно связан с ними.
Горит огонь незримый в нём,
Как вечный дух неутомимо.
Ах, родина, отчизна, мать,
Россия, вечно выживая,
Могла б, лишь ты одна понять
Его великие желанья.
Вот он склонился над тобой
В молитве искренней, как прежде.
Он русский. Он – по крови твой.
Не забывай его надежды.
6
Мечты и думы увлекали
Ивана в прошлое страны.
На тарантасе проезжали
Места священные, они.
Здесь шли к Москве войска Мамая.
Здесь, позже, шёл к Москве Тимур.
Здесь каждый холм напоминает,
События военных бурь.
В днях давних каждый век шагали
Завоеватели, сюда,
И за собою оставляли
Разрушенные города.
Их горожанам, несомненно,
Сражаться яростно пришлось.
Немало, в этих столкновеньях
И вражьей крови пролилось.
И город тот, куда катился
Весь день их славный тарантас,
Своей историей гордился.
Гордиться им он, и сейчас.
7
Он, в тысячелетии втором
Основан был, не зря гласит
Святая летопись*о том.
В ней много славных дат Руси.
Елец – древнейший русский город
Стоял как крепость на пути
К Руси, и этим был ей дорог —
Не мог враг город обойти.
Пока сражался город, быстро
Объединяла силы Русь.
Елец разрушенный дымится —
Для русских горек дыма вкус.
И всё ж, и вороги, половцы
Немало потеряли сил.
На битву с ними, полководцы
Уже ведут войска с Руси.
И враг побит и уничтожен
И снова строится Елец.
Но царь Тимур, в свой век тревожный,
Его разрушил, наконец.
8
И лишь в шестнадцатом столетье
Стал возрождаться вновь Елец.
И снова городом стал светлым,
Уютным, для людских сердец.
Там жизнь надолго утвердилась.
Немало было там дворов.
Церквей немало появилось,
Домов различных и дворцов.
Теперь в едином государстве
Российском, этот город был.
Под властью самой крепкой – царской,
Спокойно, мирно город жил.
Но что он даст Ивану? Чем он
Его сумеет покорить?
Каким желанным увлеченьем
И вдохновеньем озарит?
В Елец въезжая, он не радость
Испытывал, а боль тоски.
И вот уж, церкви показались,
Богатые особняки.

И вот уж, церкви показались,
Богатые особняки.
В Елец въезжая, он не радость
Испытывал, а боль тоски.
И вот уж, церкви показались,
Богатые особняки.
9
Весь город не заметишь сразу,
Его впервые посетив,
Ты с ним, ничем ещё не связан,
Не им, пока ещё ты жив.
Чужой, таинственный, громадный
Навис он плотно над тобой.
В нём сладость рая, муки ада
И ненависть в нём и любовь.
Тоска в нём связана с печалью.
Грустны его живые дни.
В нём нет тревожного молчанья,
Покоя, чистой тишины.
Он полон запаха и дыма
Заводов, фабрик, мастерских.
Их, нудный гул, неутомимо
Плывёт вдоль улиц городских,
Вползая в окна даже ночью.
Привыкли люди все к нему.
Но что, поздней, он, напророчит
Тот гул, герою моему?
10
Но для Ивана город чужд.
В него он только что въезжает.
На улице немало луж —
Они зеркально отражают
Дома, коляски и людей
Гуляющих по тротуару.
Как жаль, что вечереет день.
Закат алеет уж, пожаром.
Но улиц сумраки густы,
Хотя дома все различимы.
Друг к другу те дома близки,
И нет прохода между ними.
Одни из них, так высоки,
Что с головы картуз сорвётся.
Поднимешь голову – в виски,
Кровь неожиданно прильётся.
Молчал Иван, въезжая в город,
Словно, задумавшись о том,
Что, может быть, себе на горе,
Покинул он, любимый дом.
11
И было так судьбе угодно —
У мещанина стал он жить.
И никакой тебе свободы.
Тяжёл его унылый быт.
И скромен завтрак и обедом
Обильным, не накормят здесь.
Всё в меру. Может и не бедно.
Но дома, мог всегда он, есть.
А здесь, по времени всё было,
В назначенные всем часы.
Мещане тихо, скромно жили,
Жизнь, складывая на весы.
Ни как отец его – он мог бы
Всех изобильем удивить.
А здесь весьма ценили бога,
Всегда стараясь в храм ходить.
Степенно, мирно, тихо жили
Мещане, к подвигам не рвясь.
Не знаю, как они любили,
Но в них отсутствовала страсть.
12
Их жизнь и чувствовал, и видел
Иван, поскольку с ними жил.
Но, он, мещан не ненавидел,
Хотя, пока и не любил.
Был слишком юн, не понимая,
Что в этой жизни все равны.
Он возвышал себя, считая
Дворян, опорой всей страны.
Ведь их достоинство от бога.
И щит, и меч им богом дан.
Сын дворянина, разве мог, он,
Вдруг опуститься до мещан.
И герб его великолепный,
Достойный прошлой славы, был.
Но, вслух не говоря об этом,
Иван, довольно скромно жил.
А чем кичиться, всё беднеет
Его дворянский, древний род.
Да, был когда-то он виднее.
Ну, а сейчас, наоборот.
13
Не все, но многие дворяне
Так обеднели, что теперь
Перешагнув величья грани,
Встать не сумели от потерь.
Всё то, что приносило радость,
Как будто кануло на дно.
От прошлой роскоши осталось
Воспоминание одно.
Сиянье прошлых дней исчезло.
Их мир священный увядал.
Хотя живут, ещё, над бездной.
Хотя не каждый в бездну пал.
Но что их ждёт? Неумолимо
Стирает время блеск родов.
На славу, памятью хранимой,
Уж, оседает пыль веков.
Величие дворян, похоже
Сгорает, как закат времён.
Вот и отец Ивана, тоже,
Уже, почти что разорён.
14
Иначе, стал бы, он, Ивана
Определять к мещанам в дом?
Об этом думать даже странно.
Но что поделать – беден, он.
Конечно, знал Иван об этом.
Но он зависел от судьбы,
И говорил себе: «Не сетуй!
Вся жизнь, пока что впереди.
Всё в мире может измениться,
Но чтобы не попасть впросак
Конечно, нужно мне учиться.
Все начинали в жизни так.
Вот Пушкин. Кто он до лицея?
Когда же, лицеистом стал,
Он приобщился к яркой цели,
И может сам не ожидал,
Что весь стихами вдруг взорвётся.
Лицей открыл поэта в нём.
Теперь, сияет словно солнце
Поэзии российской, он».
15
Так рассуждал Иван, возможно.
И надо было полагать
Был прав. Хотя довольно сложно
Свою судьбу предугадать.
И он, умом к стихам тянулся
И он поэтом стать хотел.
И в нём давно бурлили чувства.
Но он их высказать, не смел.
Кому же, хочется, чтоб тут же
Его надменно пресекли,
Что мол, таких стихов не нужно.
Они, быть может и милы.
Но нет в них прока, только рифмы,
Что благозвучие таят,
Душе подсказывают ритмы,
Но ни о чём не говорят.
Бросай писать ты, вирши эти.
Тебя дела другие ждут.
И тут же, в нём убьют поэта
И страсть души его убьют.
16
Но к радости своей и нашей
Он их писать не перестал,
Кропал, хотя и было страшно,
Когда он в суть стихов вникал.
Писал, зачёркивал и снова
Их беспощадно в клочья рвал.
Он относился к ним сурово,
И всё ж, любовью к ним пылал.
Не многие из них попали
В его заветную тетрадь,
И, затаившись, ожидали
Перерожденья благодать.
Когда, Иван перебирая
Стихи, вновь будет ими жить,
Словами, строками играя,
Их в совершенство превратит.
Никто в те дни, не знал о том, что
Стихами занят он порой.
Подросток, мальчик, что он хочет,
Попав случайно в мир иной.