Алла Свиридова - Эстафета поколений. Поэзия XXI века

Постою я у «причала»
Золотого времени.
Здесь оно меня качало,
Холило «из семени».

Вот Крестьянская Застава,
Где стоит родильный дом.
Жизни здесь моей начало —
Продолжение потом…

А трамвай… до Абельманки
Довезёт за пять минут.
Мысли, словно бы подранки,
К предкам каждый раз ведут.

Старый парк – вековые там липы
И дубы-ведуны вдоль дорог.
Старый пруд, а над ним вётел скрипы —
Тишины над водой уголок.
Старый парк – это самая малость,
Что от прошлых времён нам осталась.

Парк был создан сл а внейшим Жилярди*.
Храм, дворец Растрелли возводил,
Воплотив свой знаменитый стиль,
Много в стольном он построил граде.
Что хранит с времён тех человек?
Парк да храма часть – в них жив тот век.

Старый парк. Что ещё сохранилось,
Как сберечь? Восемнадцатый век.
Он несёт в нашу жизнь уникальность.
Память прошлого – наш оберег.
Шелест лип успокоит в том парке…
Птичий звон – это молодость парка…

Как часто снится маленький наш дом
С квартирой коммунальною, привычной,
С укладом стареньким, вполне обычным —
Моя Москва, ты в переулке том.

Где детство пролетело в миг один,
Крылом Жар-птицы бережно коснулось,
Кровать качало, чтобы не проснулась —
Его добро мне душу бередит.

Те годы не ушли – во мне живут,
Где с мамой за руку прошла весь путь,
Но жаль, её мне больше не вернуть…
И снова в сновиденьях дежа вю*.

Акварели краски и пастели
Храм души твоей не отразят.
Мужеству присущ цвет чёрно-белый,
А пастельный цвет не про тебя.
Трон себе поэзией воздвигла.
Образ твой и нежен и суров.
Воскресала, мучилась и гибла —
Ад познала меж земных миров.

Жила в ней женщина, хоть прядь седа.
Была любима, и сама любила,
Ни взглядов не боясь людей, суда.
И чувства все в себе всегда носила.

Ведь мнений столько, сколько и людей —
Не ей их слушать, в тишь уединяться.
Сомненья – прочь, в тоске не тлеть своей.
Её любовь – до капли отдаваться.

Любить и сердцем и душой до дна.
Когда она (а ей ли в том виниться?)
Уйти, разрушив дом, любовь, должна…
Ни перед кем не сможет притвориться.

И только сердце трепетное знает,
Насколько глубоко она страдает…

У острога, как на паперти,
подаяния прошу.
Рядом жёны, сёстры, матери,
как и я, чего-то ждут.

Заточён тут сын любимый мой —
Нет ни вести, ни письма.
Не уйти от этих стен домой —
нет другого ремесла.

Щедрый год – готовы з а крома
спелым яблокам, зерну.
Вот и я за вестью засветло
льну к заветному окну.

Может, сжалятся тюремщики,
принесут благую весть.
Сколь жестоки те яремщики!
И за что такая месть?

Никого властям не прочено* —
Честь превыше для него.
Что ж он сделал, что заточена
в кандалы душа его?

Десять лет, как в бездну! Канул он.
Жду письма – на сердце мгла.
Жизнь проходит чередою лун,
в четках круглого* числа.

На коленях прабабка её
замолила грехи…
Так в предсмертные дни и жила,
и писала стихи.

Только так, не иначе —
судьбой не сломать, не согнуть.
Так закончила Анна,
известная Бунина, путь.

Всем потомкам в наследство
оставила волю свою.
С ней Ахматова Анна
жила и нашла колею:

Не роптать и не жаловаться
на злодейку-судьбу,
И с присущим величием жить,
неподвластным рабу.

Как скала, принимала судьбы
и удар, и укор…
Только с Господом тайный
в молитве вела разговор.

И молила за сына,
молила она за родных,
Сколь часов у «Крестов»
простояла жестоких,
СВЯТЫХ…

И писала, писала прошенья,
писала Вождю…
Только слёзы застыли…
Зима – не пролиться дождю.

Только голос стал тише
и чёткою русская речь.
Сын. Единственный!
Как от тюрьмы и сумы уберечь?

И какому святому молиться
и в ноги упасть?!
Знать, судьба – не сестрица.
И жёсткая мачеха – власть.

Знать, не годы, а сроки
она прожила-пробыла
И бессмертные строки
«алмазным резцом» насекла.

Любовь их судьбы единила…
Ахматова от самого венца
ЕЁ несла – своё светило.

Серебряного века два певца…
Теперь идти по жизни вместе,
Как Бог велит, до самого конца.

И душ случилось перекрестье…
Но как тонка судьбы живая нить —
Не протянуть через столетье…

Молила в церкви, чтоб остался жить…
Но разлучит их не могила:
Обыденность, тревоги, жизнь…

Колокола звенят уныло
Протяжной песней укоризн.
От боли только сердце стыло.

Она, попав во время года пятое —
Любовь, – святая средь молитв, икон
Иль грешница в цепях земных оков?
Слепой судьбой жестокою распятая…