Василий Фомин - Гимн комару. Премия им. А. А. Блока

Шагнул к компьютеру я. …Enter.
И на экране вспыхнул свет.
Письмо от Маши. Словно ветер
Мне тронул волосы: «Привет.
Прости, я не смогла, любимый,
С тобой проститься. Я должна
Сейчас уехать. Тишина
Зовет меня неодолимо.
Прости, я ухожу на зов,
Пусти меня без лишних слов.

…На пульте для тебя кассета,
Та сторона, где буква B;
Там продолженье темы этой,
Что так не нравилась тебе.
Произведение моё.
Я доработала её
Немного. Ну, ты сам послушай,
Мне кажется, так стало лучше…
И жди – я появлюсь сама».
И вместо подписи – М.А.

…Смотрю на дату – лишь вчера
Пришло. Откуда? Адрес знаю.
vitek, «собака», mail.nora,
И «точка ru», как подобает.
Понятно, Питер. Это Витя,
Наш закадычный друг навек.
NN***; пивка и баб любитель,
А в общем добрый человек.
Он на компьютерах помешан.
А кто из нас сейчас не грешен?

И у меня компьютер есть.
Я с ним общаюсь неумело;
Все больше, в основном, по делу;
Но иногда люблю присесть,
Час поколбаситься в Рунете,
Взглянуть, что нового на свете,
Зайти на Яндекс, поискать
Забав различных, почитать
В библиотеке у Мошкова 5 5 www.lib.ru , кажется…
Лукьяненко или Бушкова…

Само собой, есть и страница,
Где вся поэзия хранится;
Но dial-up, и html,
И Java, и ASDL —
Всё для меня слова пустые,
Что туарегу хлебный квас…
Однако нет в моей России
Прелестней прелести для нас —
С людьми встречаться в Интернете…
Ну, в общем-то, все ясно с этим.

Итак, без всяких промедлений
Я еду в Ленинград. Ах, да!
Звоню врачу: «Привет, Евгений.
Да, это я; у нас беда;
Нет времени для объяснений.
Скорее, друг, лети сюда.
Вот адрес…» Полчаса, не боле
Прошло, и взвыла под окном,
Как олицетворенье боли,
Сирена скорой; замер дом.

Звонок и крепкое пожатье
Руки товарища. Объятье
Короткое. – Ну, где больной? —
Присвистнул. – Что ж это с тобой?
И вмиг укол, и вмиг бригада,
Носилки, – в общем, все как надо.
– Куда его? – В стационар.
– Я позвоню? – Да-да, попозже…
Не знаю, что с ним. Как угар
Какой-то. Наркота, быть может…

Итак, мой друг в руках надежных;
Я потихонечку ушёл,
Чтоб в кабинете осторожно
Взглянуть на письменный на стол.
Два-три письма. Наброски песен.
«Война и мир», четвертый том;
NN****, я помню, с интересом
Мне отзывался о Толстом.
Ответ, мол, сыщешь без труда
Здесь на любой вопрос – всегда.

Чуть взял, сама открылась книга,
Там, где был загнут уголок,
И я, захвачен этим мигом,
Волнения сдержать не мог…
Строка как будто бы светилась,
Обведена карандашом:
«Свобода есть необходимость.
Необходимость есть закон».
Я постоял; захлопнул том
И пулею помчался вон.

…Спешит таксист, шуршит асфальтом,
Вокруг летит бурлящий свет,
Вокруг рекламы крутят сальто,
Вокзалы. Стоп. Один билет
До Питера, СВ, скорее, —
Кассирше сверху – четвертак…
В купе, конечно, веселее.
…Да, с дамой, прихватив коньяк,
Я раньше часто, было время,
Мотался в Питер – просто так.

Садишься в поезд бабьим летом,
Еще трепещет свет зари,
И из окна мне машут светом
Качающимся фонари.
Проквакал что-то голос строгий,
Вокзал в момент сожрала тьма;
И быстро вдоль луча дороги
Мелькают сонные дома,
Платформы, лестницы, мосты,
Заборы, гаражи, кусты…

Когда в окошко, отъезжая,
Гляжу на сердцу моему
Любезный город, – твердо знаю,
Нет в мире равного ему.
…Однако же пора стелиться;
Нелегким будет завтра день.
Вот ведь паршивая девица,
Втянула в эту хренотень.
Я лег, Марию костеря.
И очень может быть что зря…

Не можно сразу разобраться,
Кто, в чём, насколько виноват.
И мне случалось ошибаться
И ругань брать свою назад.
А потому спешить не будем
И делать выводы, спеша,
Давайте, братцы, верить людям,
Пока в нас теплится душа!
И я под неумолчный гул
Колёс тихонечко заснул.

Мне снился сон: как будто в море,
Плыву, качаясь на волне,
Не видно берега; опоры
Не сыщешь в черной глубине.
И ночь кругом, и в тучах серых
Гиеной шастает луна,
И бледной хищною химерой
Мне в спину скалится она.
А я плыву уже давно,
Мне страшно, холодно, темно.

До нитки вымокла одёжа
И тянет вглубь, как жернова;
Придется сгинуть тут, похоже,
Но что это?.. едва-едва…
Мне кажется: вдали зарею
Чуть-чуть, но теплится восток…
Вдруг нечто гибкое, живое
Из-под воды коснулось ног,
Обвилось, тянет вниз с собою.
И крика я сдержать не смог.

Но рот наполнился водою…
Влеком неведомым врагом,
Я погружаюсь в глубь густую,
Шалишь, зараза! Нипочём
Мне эти штуки! Я вращаюсь
И дергаю ногой вперед.
Вражина ногу отпускает,
В плечо вцепился – и трясёт,
И что я вижу: демон сна,
Передо мной парит она!

В воде клубятся космы жутко,
Глаза – два бешеных огня,
Вот тут, признаюсь, не на шутку —
Всерьез заволновался я.
Ну, погоди ужо! Лукавый
Не одолеет моряка!
И с криком, развернувшись, с правой
Я в репу бью… проводника.
Успел бедняга увернуться,
Насилу удалось пригнуться.

– Э, эй ты что, браток, однако?
– Ты, командир, того… прости…
Устал, ты знаешь, как собака…
– Ну ты и нервный; глянь, почти
Свалился с полки; дверь-то на ночь
Не запер… А? Вот это зря;
Вот обнесут тебя разА —
Попомнишь, скажешь: прав Степаныч!..
Однако подымайся, друг,
Приехали в Санкт-Петербург!

Спасибо старому – отрада
Помыться и попить чайку…
Я на прощание, как и надо,
Дал сто рублей проводнику.
Ступаю на перрон знакомый…
А это кто? Какой пассаж!
Толпою шумною влекомый,
Идёт навстречу Карандаш.
Отличный от других людей
Тяжелой поступью своей.

– Семён? Карандашов!!! Здорово?..
– Вот это встреча, вот так вот!!!
Что ж ты, такого и сякого
Рожна, пропал – почти на год?
А помнишь, позапрошлым летом…
…И я от дружеских шлепков
Чуть юзом не пошёл при этом,
Семён был дьявольски здоров.
Да, у приятеля рука
Хоть дружелюбна, но крепка.