Наталья Патрацкая - Стихи. Том 3. 1999—1980

Ведь весна! Лучи с небес лихие!
Солнце, небо, море, синева.
И забудь деньки свои плохие.
Мощно, тихо плещется Нева.
Лед на Волге вздрогнет и очнется,
где-то Обь слегка подтает бровь,
а на юге Дон быстрей проснется,
взбудоражит сердце и любовь.

Не была я: на Оби и Доне,
Волгу знаю чаще из окна,
из окна проездом, из вагона,
лишь Нева знакома мне одна.
Да и то все чаще по экрану,
все большие реки вдалеке,
море – уходящее в нирвану,
бакены вновь встанут на реке.

Температура близкая к нулю
удерживает жемчуг на деревьях.
А я спокойно взгляд один ловлю,
держу тебя в своих сердечных звеньях.

Переболей, забудь, остановись!
И негодуй, но мысленно и томно,
похоже ты проходишь чувства высь,
уйди в себя безоблачно и скромно.

Замкнись в себе, оставь мирскую суть,
а чувства усмири без промедления,
ты вновь красивым, и спокойным будь,
и отойдет любви твой затмение.

Забудь мечты, природа рядом, здесь.
Реальность всю мечтами не осилить,
и заново ты чувства лучше взвесь,
пойми-ка сам, красивый ты и милый.

Тебе нужна я, воздух, лес, вода,
а без меня – все чувства пересохнут.
И все же ты доволен иногда.
Температура выше – жемчуг мокнет.

Как хорошо, когда летают мысли,
когда весна и солнце в вышине.
Жизнь хороша. Возьму иные выси.
Любовь весной – желанья выше нет.

Мне надоело плакать и сердиться,
весной безбрежна женская тоска.
Мужчинам может надоело бриться.
И лучший выход – встреча у леска.

Прекрасно небо светло-голубое,
тепло весны гуляет по стране,
естественно желание слепое
любить тебя не только по весне.

А ты один, но это так нелепо,
А я одна, сплошная чепуха.
Возьми и съешь кусочек сыра, хлеба,
и сразу жизнь покажется лиха.

В такие дни, когда весна в загуле,
когда осины почки проросли,
быть хочется от возраста в отгуле,
до старости еще не доросли!

Опустошенность. Важное решение
я приняла. Восхода нет назад.
А на щеках покалывание, жжение.
Подарен дом, оставлен лишь фасад.

Да были люди, годы и свершения,
уходят люди часто в мир иной,
тогда прощают массу огорчений,
не многое им ставится виной.

Просторы неба трепетно строптивы,
и перемен в природе весь набор,
и бегали мы в юности ретиво,
и хвостики скакали на пробор.

А вот теперь мы ходим, но не быстро,
спешим идти, немного подбежав,
течет без нас спокойнейшая Истра,
идем спокойно, губы лишь зажав.

Или кто как, я чаще в лес ходила.
Наследство проплывает мимо нас.
Другие люди сделают удила,
а бабушкам для жизни нужен шанс.

Судьба для всех течет бесповоротно,
вот новый день: туманная среда.
И взгляды женщин вежливо и кротко,
летят к мужчинам в сером, иногда.

Да, где-то в сером чудные мужчины,
прекрасные и в светлом хороши.
На женщин смотрят и не без причины,
то взглядом падишаха, то паши.

Для женщин они счастье, а намеки,
вполне заменят солнце и тепло,
не хочется в любви малейшей склоки,
хотя от цвета серого – светло.

И небо, небо в сером – благородно,
и этот цвет любим так много лет,
одежда сероватая так модно,
собою надевала высший свет.

Мужчины в сером – вековая сказка,
мужчины в сером – просто эгоизм,
мужчины в сером – словно это маска,
а может быть, какой-нибудь центризм.

Снежная штора плывет за окном,
скоро ее не будет,
вот человек далеко, словно гном,
он о себе так не судит.

Каждый велик для себя и в себе,
шоры легки самомненья.
Важное что-то случилось в судьбе?
Это небес повеленье.

Легкий снежок на заботах моих,
грусть он едва прикрывает.
Снежные шторы легки для двоих,
занавес что-то скрывает.

Ладно, так ладно и горюшка нет,
так, холодает немного.
Вы – все равно мой заснеженный свет
в дымке небесного смога.

Грусть нахлынула внезапно,
погасила божий свет,
ты опять ушел на запад,
позабыв сказать привет.

И грущу я по-иному,
если все ни так, ни сяк.
Я тогда подобна гному,
если жизнь – удар в косяк.

Ты, прости, грустить не буду,
без ударов обойдусь.
Ты предал меня, не буду
я грустить. Прекрасна жизнь!

Глобальные проблемы хороши,
но нас волнует чаще мизер,
и, если в кошельке моем гроши,
мне не нужна в Европу виза.

Зима, капель и рождество,
плеяда елок и гирлянд,
грядет земное торжество
домашних, праздничных полян.

Ковер, диван, торшер и стол,
прекрасен елочный наряд,
струится призрачный подол,
блистает золото наград.

А ты без золота? Одна?
И нет любви и нет огня?
Никто не тронет веки сна,
но счастье есть и у меня.

По небу облако плывет
в пространстве голубом,
оно дождливым прослывет,
тараня небо лбом.
Весна. Снег тает на ветру,
тот выдувает зло.
Тихонько я слезу сотру,
и в сердце отлегло.

А облака плывут, плывут
куда-то в вышине,
кого-то слабого зовут,
кого-то бьют во сне.
Я только в след им погляжу,
ведь часто невдомек,
что счастье там наворожу,
где грустный есть итог:

где лицемерие, где ложь,
где суета – сует.
Чужие беды не тревожь,
и уходи от бед.
Смотрю на небо в облака,
не видно журавлей,
сказал бы вовремя «Пока»,
мне было бы теплей.

А что в лесу? Зима и снег.
Пушисты серые деревья.
Снег усмиряет женский век,
и убавляет страсть и рвение.
Иду одна. Брожу одна.
Дышу незримостью пространства.
Мир просыпается от сна,
а сны – в оттенок постоянства.

Чуть-чуть любви, чуть-чуть тепла,
и холод снега для блаженства,
чтоб вынуть все остатки зла
с души моей, для совершенства.
И жить бы так всегда, всегда
без зла, угроз, простого мщения.
Из снега кое-где вода,
но воздух, воздух очищения!