Александр Трешкур - Соответствия

собачий холод. чёрный лес.
всезнайка мёртвая в сугробе:
охотник был врагом чудес
и птицу вещую угробил

похоронили домового
достался тесный гроб ему
налили выпили и снова
за избавление от мук
за то что он расставил точки
над i хотя он и не бог
и разошлись поодиночке
когда закончился горох

бум-бум-бум, дождь идёт.
бум-бум-бум, крокодил
бум-бум-бум, выпил йод.
бум-бум-бум, закатил
в тихой речке скандал.
…пахнет раем сандал…
миллионы аттил
превращаются в ил.
пыль глотает червяк:
он живёт кое-как.
горько плачет тантал
и на месте стоит,
не желая в аид…
как полено в очаг,
устремляется в плен
тень, от света торча.
загрустив, голова
превращается в член.
нынче мухам лафа:
воскресенье. парад.
всюду толпы шалав.
бум-бум-бум, жизнь прошла
бум-бум-бум, как я рад

поэтика речного коэзито
рекомендует парное письмо…
художник спит. у женщины его
из головы разъятой мнемозина
и бабочка (вдвоём-то веселей)
выходят, но вернутся ли обратно? –
им до смерти наскучило в селе,
в москву они летят – к его собрату

вот и новое дело: тела, эфраим,
высекаем из камня, ногами на глину
становясь: будет весело нам, а не им.
им то – что: вот ботинки наденут и двинут.
видишь, каину авель уходит вослед:
видно к богу стремится домашнее море…
если мы тут с тобою стоим, но нас нет
на горе, почему ж мы сгораем от горя?!

в безвестной долине судьбы поперёк
шёл снег двое суток. древесные рыбы
тащились от леса к оврагу. хорёк
пространство как время использовал, ибо
что толку марать времена: переход
секунды в другую заметят едва ли,
и если от труб не падёт иерихон,
то снег и подавно его не повалит

подует ветер и закрутит
октябрьских демонов, и то
сказать: зачем гертруде
теперь осеннее пальто?
что яд? – банальная простуда
ножу подобна, топору:
умрёт несчастная гертруда
от пневмонии поутру

хвост у птицы белый,
а другой – зелёный
у неё в подругах
семь цариц несмелых.
не летает птица –
всё по морю ходит,
вспоминая имя
молодого бога

шёл дождь. молчали ангелы в раю
и липы за окном. никто не плакал…
бог умер: не от яда, не в бою,
не от воды, не от огня – от рака

куда-то спряталась вода.
искать проказницу всем миром
отправились. нашли: не та,
а та ушла наверх сквозь дыры.
беседуя с больной волной,
он понял: безгранична лета,
и на неё пошёл войной,
да только не хватило света
6 декабря

ветки ангельского тела
как и крылья-пауки,
нынче всех несут на делос –
им на лесбос не с руки.
а в таинственном китае,
где желанный гость эрот,
тело душу покидает,
и никак наоборот.
и идут по италийской
по дороге непростой
птицы вещие без риска –
им никто не крикнет: стой!

мир, что видим мы сейчас,
образован не сегодня.
кто сказал, что он для нас? –
злые опыты господни
продолжаются, и мы
только образцы – не боле,
вроде лета и зимы
или сахара и соли

коль время твёрдо, ты обязан
всё уплотнить: слепи из мяса
фигурку чёрта. заморозь.
хоть дух его от тела врозь
решил (наверно, в знак протеста)
прожить, однако sacer esto

чёрт знает из чего родятся,
и сразу на ноги, и сразу,
кривляясь, гомоня, роятся.
убей (от них одна зараза!),
пока не затвердела кожа,
и на крыло они не встали,
убей, пока ещё возможно:
не сталью – чистыми листами

проклиная тупую челядь,
не считая и брата братом,
все обшарив углы и щели,
ничего не найдя – куда там! –
он шагнул со двора под арку.
он ворота открыл и вышел.
припекало. томились парки.
он из облака дождик выжал,
туфли снял и отбросил посох
и вернул отслуживший воздух

нет, мне прошлого не жаль:
смотрит с ужасом рояль,
как дрова бросает в печку
половина человечка

«разрушен круг, но целовал –
он на лицо похож»
«скорее, на яйцо – он мал.
ещё похож на ложь».
«а правда?» «правда так пряма,
что и квадрат не брат».
«она сведёт меня с ума!»
«я буду только рад»

открылась в прошлое калитка
оттуда яблоки берут
рябины вытянулась нитка
танцуют тени на пиру
его устроил ветер южный
он всех надул и был таков
оставив на прощанье лужу
но этот дар для знатоков.

ктот умер этот как и тот
не умер… задом наперёд
на зиму надевали лето
шёл снег светило солнце миг
всего лишь но и им согретый
пополз господь меняя лик
всего того что было рядом…
озёра наполнялись ядом,
яд испарялся пенье птиц
рыб удивляло умирали
и тодт и эттот… новых лиц
коснётся маета едва ли

калачём не заманишь сюда: здесь зима
круглый год. ты и рад бы сойти здесь с ума,
или сдохнуть, устав от страданий и мук,
но не кончишься – ты же бессмертен, мой друг.
будет дымом давиться потухший очаг,
будет муза сидеть у тебя на плечах.
ей ли с вечным тобой предаваться возне:
здесь уже никогда не бывать новизне

нет ни хлеба, ни воды.
воют кошки и коты.
ты б увёл меня отсюда,
сторож господа, иуда…

посмотри: при всём народе,
пустотой поражена,
от меня душа уходит –
что ж, она мне не жена

пишешь чернилами – так верней
о непогоде и о зерне,
об одиссее – он был царём,
о петухе, что владел хорём.
о едоке, что и нем, и глух,
о языке – он и мёртвый двух
стоит живых, но во тьме иной,
ибо вину не бывать водой