Александра Барвицкая - Гольяновская весна. Поэзия пробуждения в затворничестве

1
вынуть сердце и третье зрение,
отстегнуть крылья,
обожжённые стратосферой,
сдунуть пыль и,
укрыв покрывалом веры,
положить в камеру хранения.

и шагнуть
в путь —
незнакомый —
отвесный:
– жизнь – прими! —
жить с людьми
равно-ценно-весной.

2
вернуться в назначенный срок —
по судьбе —
через сорок… —
себя возвращать себе.

3
время безвремения —
снегозёма
годы —
(с плеч долой – уродов!) —
в ночь под воскресение
в камеру хранения:
между сном и дрёмою —
под замок – подранков! —
(ивою —
вязанка!)
ничего, что окают! —
(тесен им вокзал такой!)
самому крикливому —
меж шумящих прочих —
рот заклеить скотчем!
ключ – скрошить рукой.

4
снова с сердцем и с ветром в спину! —
навсегда это место покинуть.
и войти, не оглядываясь, в воскресение
днём весенним.

1
Там, откуда приходит жизнь,
Не бывает лжи,
Не бывает смерти.
Там не точат ножи
На человечью живность.
Там не крутятся боли ужи
На костяном вертеле.

Дела благие в горсти
Унесёшь за собой туда.

Переедание благости?
Вопрос лишь внутреннего суда.

Настоящего не бывает досыта.

Если чёрная полоса,
Успокойся. Считай до ста.
Ведь всё равно не расстаться
С тем, кто не стерпит обмана,
Кто хранится в тайном кармане,
С тем, кто ты есть сам.

На нефизических часах
Будет белая полоса.
Если сбросишь с себя черноту,
досчитав до ста.

2
Из мира, где не бывает ни войн, ни разрухи,
По коридору, выстланному периной светового пуха,
Матричною разметкой времени дилижанса,
Чтобы дать нам стотысячный шанс —
На ошибках своих научиться – не совать палец розетку,
Нас выпускают в жизнь – на прогулку-разведку.

Из дома души – уютного
Космического Абсолюта —
Вырываемся в «Я» мы —
В физическую эго-яму,
Чтобы всю жизнь потом,
На «Я» набивая мозоли,
В поисках дороги к дому
Топтаться в золе боли.

От точки «Я» – до точки «А» —
Прямая не расчерчена точная.

Указатели-стрелки – ночью
И днём —
Ожидают на каждом камне.
И на каждом, минимум, по три.
Но дорога не скажет: «Туда смотри»,
Но дорога не скажет: «Сейчас»,
Но дорога будет молчать, пока мы,
Собирая все камни,
Не поймём,
Что «А» находится в нас.
Внутри.

Кто-то сплавляется по реке.
Кто-то сплавляется по рукам.
Кто-то по трупам идёт «налегке».
Кто-то гуляет по облакам.

Кто-то к покосу растёт. – Трава.
Кто-то ведёт за собой полки.
Каждый по-своему, в общем, прав, а
Значит, получит свои шажки.

Выдан билет был для всех один.
Выдан билет: «Разберёшься сам. —
Что прошагал, то и породил…
Кругом вернёшься к своим следам…»

вера – это когда
слепо.

надежда – это когда видишь
едва уловимый краешек горизонта,
и ползёшь, сдирая наросты с души в клочья,
ползёшь туда – к краешку неба.

любовь – это когда слепо ползёшь за видимое,
сдирая в кровь наросты с души,
слепо ползёшь за видимый краешек в небо,
слепо ползёшь к тому,
кто находится там, за краешком.

счастье – это когда знаешь, что в тебе
вера, надежда, любовь
слепо ползут за видимый краешек – в небо —
к тому,
кто там, с другой стороны краешка,
в ком вера, надежда, любовь
так же слепо, сдирая наросты в кровь,
ползут за видимый краешек – в небо – к тебе.

Твоя луна – бездонный родник неба —
живой источник одуванчику моего солнца.
Между ними натянуты
вечные
млечные
струны
космической арфы,
на которой играет соло каштановый мальчик.
В его устах – отражение всех аллюзий.
В его глазах – прекращение всех торнадо.
В его руках – осторожно и нежно время.
В его груди бьётся доброе сердце эпохи.
Пальцами перебирая волны вселенной,
создаёт он гармонию до-бемоль мажора
для голубого шара, где люди-дети
устали искать дорогу к константе счастья.

Я закрываю глаза,
и слепо иду,
доверяясь твоей руке, удерживающей мой пульс.
Что там под нашими стопами?
Скрип фрамуги вселенной?
Не отвечай! Я не хочу знать.
Молча веди туда, где правит твоё сердце.
Веди меня вверх —
на гору призрачного тумана сонной артерии.
Веди меня вниз —
в пропасть неги кипящей вены.
Веди туда, куда смотрят твои глаза,
где осязается только «всегда».
Веди туда, откуда начинается «мы»,
отрешая заблудшее «я».
Веди ослепшую – поводырём.
Веди ту, что верит твоим рукам.
Веди тихо,
чтобы шёпот шагов не нарушал ритма…

Кто Ты?
Скажи.
Не проходи мимо
моих вопросов.
Кто Ты? Скажи, милый,
кто Ты?
И почему у мимов
глаза выразительно-мнимые?

Я растрепала не косы —
ноты —
мелодией ветра разбросав
симфонии голоса.

Кто Ты? Скажи,
кто Ты?

Мой нотный стан ещё
не превратился в пристанище
для Тебя. Но…
Я хочу знать точно:
кто Ты?
И где у вселенной дно?
И почему все звёзды сошлись в одну
точку?
Скажи, почему я наверх тону?

Кто Ты?
Скажи.
Кто я?
Почему я сдалась без боя,
и к ногам Твоим положила мир?
Почему яйцо в руках золотое?
Ведь было оно – рябое.
Я помню, милый…

Кто Ты?
Откуда?
Куда?
Почему, вдруг, живая вода
у нашего океана?
Почему всё такое странное?
Отчего стали чистыми небеса?
Отчего равновесие на весах?

Кто Ты? Любимый,
Кто Ты?
Я знаю – всё это – Твоя работа.
Я за Тебя отдала все ноты…
Только скажи мне:
Кто Ты?

Белый.
Совершенно белый.
Будто нарисован мелом
Рукою божественно умелой.
Плод…
Человеческий?..
Вечно-Спелый.
Белый…

Указательный – вверх устремляя —
На Тебя смотрит Земля.
Полюсом севера
Меру меряя.

Белый.
Совершенно белый.
Небо облаком выткало смело
Таким, каким наяву хотело.