Михаил Лиознов - 20 глав о любви, или Вечное солнце мятущейся души…

Помните, Достоевский когда-то сказал, что «мы все вышли из гоголевской «Шинели». Так вот я на 100% уверен, что многие последующие поколения поэтов вышли из знаменитой лермонтовской бурки, накинутой на плечо на знаменитом автопортрете! Его «Смерть поэта», «Бородино», «Прощай немытая Россия», его «Белеет парус одинокий», «Люблю отчизну я, но странною любовью!», «Печально я гляжу на наше поколенье…» – все эти и многие другие его строки лежат в основе поэзии 19 -21 веков!

Недаром великая Анна Ахматова, признаваясь к любви к М.Ю., написала: «Он подражал в стихах Пушкину и Байрону и вдруг начал писать нечто такое, где он никому не подражал, зато всем уже целый век хочется подражать ему. Но совершенно очевидно, что это невозможно, ибо он владеет тем, что у актера называют «сотой интонацией». Слово слушается его, как змея заклинателя: от почти площадной эпиграммы до молитвы. Слова, сказанные им о влюбленности, не имеют себе равных ни в какой из поэзий мира.

Это так неожиданно, так просто и так бездонно:

Есть речи ‒ значенье

Темно иль ничтожно,

Но им без волненья

Внимать невозможно.

Если бы он написал только это стихотворение, он был бы уже великим поэтом».

… Подводя итоги этой главы, хочу подчеркнуть, что Лермонтов был и остается самым мятежным, самым непокорным поэтом 19 века! И вся его судьба, и само его творчество, начиная от брошенного в лицо высшему свету «Смерть поэта», и «Герой нашего времени», и неповторимый, горький, небесный, грешный и непокорный «Демон», и «А он, мятежный, просит бури…» и сама его гибельная дуэль, и многое другое ‒ было открытым мятежом против всего и всех!

Глава 2. «Белеет парус одинокий…»

Одиночество – вот, пожалуй, самая главная тема в творчестве Лермонтова.

Я специально задался целью сделать выборку лермонтовских строк об этом чувстве, и вот далеко не полные результаты моего мини-исследования: «Выхожу ОДИН я на дорогу», «Белеет парус ОДИНОКИЙ», «На севере диком стоит ОДИНОКО на голой вершине сосна…», «Так царства дивного всесильный господин ‒ я долгие часы просиживал ОДИН…», «Как страшно жизни сей оковы нам в ОДИНОЧЕСТВЕ влачить….», «Никто моим словам не внемлет… Я ОДИН…».

«ОДИНОК я – нет отрады: Стены голые кругом…», «И все мечты отвергнув, снова остался я ОДИН…», «Я ОДИНОК над пропастью стою, где всё мое подавлено судьбою…», «Я здесь, стою близ моря на скале; Стою, задумчивость питая. ОДИН…;» «ОДИН я здесь, как царь воздушный…», «Угрюм и ОДИНОК, грозой оторванный листок, я вырос в сумрачных стенах…»

… А каким одиночеством веет от строк «И скучно и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды…» …

Как одинок был в этом мире его Печорин из «Героя нашего времени: «Я был готов любить весь мир, ‒ меня никто не понял: и я выучился ненавидеть…»

Возможно, у всех этих горьких строк были вполне конкретные жизненные причины:

М.Л. был невысокого роста. Его лицо не назовёшь красивым, большая голова, немного хромал, некоторые даже утверждают, что у него был горб…

Да, все эти физические недостатки, собственная внешность вкупе с небольшим ростом угнетали великого нашего поэта, талантливейшего человека ‒ Михаила Юрьевича Лермонтова.

Интересные воспоминания о М.Л. оставил И.С. Тургенев, который, в частности, написал: «В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз. Их тяжелый взор странно не согласовался с выражением почти детски нежных и выдававшихся губ… Известно, что он до некоторой степени изобразил самого себя в Печорине. Слова «Глаза его не смеялись, когда он смеялся», которыми он характеризует своего литературного героя, на самом деле точно применимы и к нему самому!…»

Да, Лермонтов ‒ натура страстная, амбициозная и чрезвычайно одаренная от Господа Бога. И, так и кажется, раздираемая своими противоречиями и комплексами…

Пишут, что рост Михаила Юрьевича был ‒ 169 см. Не такой уж и маленький. Но, непропорционально широкие плечи, видимо зрительно уменьшали его рост. И рядом «со товарищи», что были и высоки и красивы, наш поэт становился ядовито насмешливым и язвительным. Страстная натура преобладала порою над талантливым разумом.

Одаренный от природы блестящими способностями и редким умом, Лермонтов любил преимущественно проявлять свой ум, свою находчивость в насмешках над окружающею его средою. И своими колкими, часто очень меткими остротами, подчас выводил из себя знакомых ему людей.

С таким характером и наклонностями он вступил в жизнь. И, понятно, тут же нажил себе множество врагов.

Будучи не особо красив собою и злоязычен, он, войдя в возраст юношеский, когда страсти начинают разыгрываться, не мог нравиться женщинам. А, между тем, был чрезвычайно влюбчив. Невнимание к нему прелестного пола раздражало и оскорбляло его самолюбие. Это служило поводом к беспощадному бичеванию женщин.

Как поэт, Лермонтов возвышался до гениальности, но как человек, он имел, как и все мы, свои недостатки.

Сегодня, спустя 180 лет, живя совсем в других реалиях, нам трудно понять ‒ зачем человек столь одаренный так испытывал судьбу?

Вот что писал в своих воспоминаниях И.А. Арсеньев ‒ родственник поэта по линии бабушки и мамы: «Будучи талантливейшим поэтом и писателем, одаренным художником и ваятелем,этот необыкновенный человек искушал судьбу с одержимостью обреченного».

И судьба однажды приняла вызов. Судьба выстрелила рукой Мартынова прямо в мятущееся сердце поэта.

А что, если был бы Мишель высок и красив, может, тратил бы он свои способности на творчество.

А может, еще столько сердец сломал бы мимоходом.

Может и так. Может быть, эта мятежная душа ‒ наследственность? И так может быть.

"Под ним струя, светлей лазури

Над ним луч солнца золотой,

А он, мятежный, просит бури,

Как будто в буре есть покой!"

Да, поэзия Лермонтова ‒ поэзия страдающей совести. Его спор с небом ‒ попытка переложить ответственность с себя, соблазненного миром, на Того, кто этот соблазнительный мир создал, кто «изобрел» его мучения.

Лермонтов систематически прививает читателю жгучий яд страстей и страданий. Читательский покой ему так же несносен, как покой собственный. Он душу читателя водит по мытарствам страстей вместе с душой действующего лица. И чем страшней эти мытарства, тем выразительнее становится язык Лермонтова, тем, кажется, он полнее ощущает удовлетворение.

…Для меня вся поэзия, весь смысл жизни Лермонтова заключается в его бессмертных строках, обращённых к тому свету, к тому праздному и беспечному, так называемомму «высшему обществу», в котором он был вынужден вращаться: