Андрей Артёмов - Нравы времени

Не зная времени, в России
Живём порою наугад.
Авось вновь буйные стихии
Поставят быт на новый лад.

Сто путей – одна дорога;
Странные они, пути!
Я – на сердце боль-тревога —
Не решусь, куда идти.

Слава Богу, есть тропинка,
Я один иду по ней,
Где мне каждая травинка
Шепчет: ну, ступай смелей!

С каждым шагом приближаюсь…
Только долго мне идти.
Выбрал путь – ничуть не каюсь!
Что сидеть как взаперти?

Сто путей – одна дорога.
Как змея, тропинка-даль…
Вера в Бога – всем подмога.
Расставайтесь с тем, что жаль.

Слышишь, как малышка звонко
Плачет?.. Нет – смеётся!..
Рвётся там, где слишком тонко…
Сердце мамы бьётся.

Два единых – два волненья:
Сердце и малышка!
Рвутся нити в два мгновенья —
Ведь любовь как вспышка?

Чтобы крепло там, где тонко,
Быть любимым нужно…
Плачь, малышка, смейся звонко:
Без тебя так скучно!

Где-то в тихом городке
Громко музыку играют…
Уж на влажном ветерке
Листья вальсом опадают.

Что-то грустно… но печаль
Мне с улыбкой изъясняет,
Что не всё… не всё столь жаль,
Что утратой грудь стесняет.

Чем-то грустный городок
Мне по сердцу дорог больно —
Дай мне только жизни срок:
Буду счастлив я довольно?

Кто-то призраком меня
Водит за руку повсюду:
Я брожу-живу полдня
В городке, где мало люду.

Я, как дерева листок,
Уж от ветки отрываюсь —
Невесомо, как пушок,
Я как будто вдаль спускаюсь.

Так на влажном ветерке
Листья вальсом опадают…
Где-то в шумном городке
Тихо музыку играют.

И белые, и чёрные одежды
Устал носить? Их тяжело носить?..
Теперь ты носишь пёстрые надежды —
Ведь в них легко и весело ходить.

С ума сходи в счастливом наважденье!
В каком-то сумасшествии-бреду
Бездумно говори и о волненье.
Безумный дар даётся на беду!

Беда твоя – и это ниспосланье —
Уметь в несчастье счастье обретать.
Непонятым себя на поруганье
Отдай – но и не думай осуждать.

Так пусть живут и хамы, и невежды.
Ну кто такой ты, чтобы их судить?..
Итак, ты носишь пёстрые надежды —
Как в них легко и весело ходить!

На небе улыбка кривая —
То месяц лежит на боку
В выси, что порой озорная,
Забавная лишь чудаку.

Представьте себе, что улыбка
С небес на лицо к вам сошла…
Но счастье непрочно и зыбко…
Чудесные неба дела!

Чудак – как ребёнок прелестный!
Наверх не смотрите всерьёз.
Немногим он счастьем известный —
Чудак тот, счастливый до слёз.

Осень. Ночь – пространство мрака.
Только слышен шум дождя.
Лает изредка собака.
Кто спешит, ко мне ль идя?

Впрочем, дело до того ли?
Я хочу сорваться вдаль.
Что от той мне будет воли?
Только больше станет жаль.

Ну и ладно!.. Сколько можно
Где-то в облаках летать?
Осень. Ночь. И всё ж тревожно.
Уж не лучше ли лечь спать?..

Как странно, множество всего
В России может повториться.
Как мало разного того
В повторной буре сохранится.

Не помня своего родства,
Гордимся прошлым; наши предки
(Быть может, громкие слова) —
Точь-в-точь как нынешние детки.

Преемственность веков-времён
И неразрывность поколений
Умножит славных дел, имён,
Средь них родится новый гений:

Иль полководец, иль поэт —
Они в России равнозначны!
Их лица через массу лет,
Как странно, станутся ли мрачны?..

Хищные люди опасно хитры —
Это не то, что ужасные звери:
Можно укрыться от них, где есть двери,
Но от людей таковых – до поры.

Эти же люди, как хищные птицы,
Даже летают повсюду, везде.
Нет им свободы и воли нигде —
Не запереть их в сырые темницы.

Хищникам жертва-добыча нужна —
Это их средство и цель выживанья.
Сытая хищная тварь голодна.
Боже! Укрой меня от растерзанья.

Ночь, луна. Зима, мороз.
Дышится легко.
В теле дрожь: озноб-невроз.
Еду далеко.

Мысли, чувства. Даль, простор.
Одиноко мне.
Чей-то вижу ясный взор
В небе-глубине.

Мысль: что будет впереди?
Нервная боязнь,
Оттого-то и в груди
Радость-неприязнь.

Клином вбит во мне вопрос
Больно глубоко.
Ночь, луна. Зима, мороз.
Дышится легко.

Из года в год, из века в век
Плетётся время произвольно.
Спешит всё время человек,
Живя во многом недовольно.

Так в каждодневной суете
Теряет он своё значенье,
Так где-то в некой пустоте
Он видит призрака виденье.

И это призрак бытия…
Мертвеющую вижу прозу,
И в прозаичной жизни я
Читаю явную угрозу.

Поэзии грозит беда:
Стать мёртвой, как язык латинский, —
И вот (предвижу ли?) тогда
Язык распространится свинский.

Рассудок нравственных калек
Не раз проявится несносно…
Из года в год, из века в век
Плетётся время судьбоносно.

Луна меняет много раз
Свой облик на кругу годичном.
То полнолицым, то безличным
Её проявится анфас.

То профиль, левый или правый,
Как неоформленный портрет.
Открытый девственный секрет
В её портрете – что лукавый.

Во тьму, не отрывая глаз,
Глядишь влюблённым, непривычным:
Свой облик на кругу годичном
Луна меняет много раз.

И вновь весна. Дыханье юга
Холодным ветром принесло,
Но где-то рядом зрела вьюга —
Зимы отчаянное зло.

А вместе с тем уже заметно
Как будто стлался тёплый снег.
Ручьёв весёлых повсеместно
Был слышан беспрерывный бег.

И вот не стало снега вскоре —
Умолкли звучные ручьи.
Какие утренние зори!
Свистели славно соловьи!

Весна – поэзия и проза!
В ней крылся видимый обман:
Теплу холодная угроза
Ещё была из тёплых стран.

Любя и тишину с уединеньем,
И нервный труд с весёлым вдохновеньем,
Невольно обретаю вновь и вновь
В усталой жизни вольную любовь.
Но и с любовью чудо происходит:
Уныние счастливое наводит —
Ведь ждёт меня любовница одна,
Хотя несчастно ветрена она.
Как часто я её ловлю мечтами:
Её поймать возможно ли руками?
Удача улыбается и мне:
Люблю бывать я с ней наедине.
Но ты (увы!), читатель мой сердечный,
Бываешь равнодушный и беспечный,
Быть может, потому едва ль тебе
Её поймать: ты раб в своей судьбе.
Люблю я тишину с уединеньем
И нервный труд с весёлым вдохновеньем,
Где ждёт меня любовница одна,
Хотя и дико ветрена она.