Елена Крюкова - Знаменный распев

Спаси, Господи, люди Твоя.
Обочь снеговея. Обочь жнивья.
Я, босая, по снегу – вдаль.
Всех люблю. Ничего не жаль.
Платье ветер развевает, дырявый мешок.
Отверстья для рук. Прогалы для ног.
Рваные раны. Надрезы, кровь.
Иди вдаль. Богу не прекословь.
Мотайся, исподнее на ветру бельё.
Господи, благослови достояние Твоё.
Я твоё достоянье. Твой хлеб и хлев.
Твой, Господи, знаменный распев.
Ты мною поёшь – на звезде, на стерне,
Победы на сопротивныя даруя мне.
Ты рот открыл – а я звучу,
Излетаю из Твоей груди, подобно лучу.
Ты меня держишь, службы свечу.
Я иной судьбы не хочу.
По снегу бреду. За мною – вода
Вешняя, ледоходами – талые города,
За мною люди, толпа вопит,
Девчонка малая плачет навзрыд,
То ли Мiръ, а то ли война,
А я иду, зима ли, весна,
А я иду, буря рвёт мой мешок,
Впереди идет возлюбленный Бог,
Ты иди, иди, мой распятый Господь,
Я поющий дух Твой, теплая плоть,
Твое рубище, Твой, зажатый в кулак,
Обол, динарий, ржавый пятак,
Ты одною мной Свой мыт заплати,
Ты меня держи в кровавой горсти,
Ну и что, стигматы, вперёд иди,
Я поющая птица у Тебя на груди,
Вознесыйся на Крест, воздымись, горький дым,
Даруя щедроты Твои живым,
Возвесели нас силой Твоей,
Иду за Тобой, слышу вопли людей,
В меня швыряют камни, снежки,
Пули, бомбы, копья, плевки,
А я все иду, иду за Тобой,
Пот и слёзы блестят над губой,
Кровь и звёзды текут по лицу,
На смерть иду, а может, к венцу,
Победы на супостаты дая нам,
Иду за Тобой, Тебя не предам,
Иду, оружие Мiра Твоё,
Ноги б о сые колет жнивьё,
Иду по следу, путь огнём спалён,
Непобедимая победа, нешвенный хитон,
Иду, развевает ветер мешок,
Всяк одинок, и Ты одинок,
Но я иду, иду за Тобой,
Я берег Твой, Твой зимний прибой,
Я вьюга Твоя поперёк лица,
Я за Тобой пойду до конца,
Я за Тобою – след во след…
Господи, а смерти не было и нет.

Подземный гул.
Он встал внезапно предо мной.
Я растерялась и не знала, что сказать.
Глядела на него. В отрепьях и смешной.
Малютка. То ли Авель, то ли Ной.
Ладошку протянул. Пойдем со мной, шепнул,
так дождь идёт стеной.
Так воссияет благодать.

Малютка-сын, погибший век назад.
А может, тот, кто явится на свет
Через века. Идём, сказал, века стоят,
А мы идём. А смерти больше нет.

Да как же нет, я молча закричу,
Она вокруг, мы страшно тонем в ней,
Вопим, орём, горим, подобные лучу,
Тьмы тем отчаянных, во тьме, огней.

А мальчик крепко за руку меня
Схватил. Как больно! На века – ожог.
Идём, твердил, на смерть ведь нету сил,
На ход вперед – да, есть, ну, шаг, ещё шажок.

Ещё движенье. Мы идём куда,
Хотела я спросить, да в горле ком.
Хрустит ледовая разбитая слюда
Под сапогом. Полынь – под языком.

Он, мой сынок, мальчонка, поводырь,
Ведёт меня, и я за ним иду
Послушно, будто в полночи Псалтырь
Читаю, будто вою на звезду,

Как пёс, лицо дождями ветхих слёз
Закрашено, замазано… запрет
На остановку, возвращенье… Ты Христос
Младенец?.. мне открой секрет!

Куда ведёшь меня ты, проводник?..
Я и сама дойду туда, где хор
Летит, заоблачный, где плачет каждый лик,
Читают нам Последний Приговор,
А мы живём последний малый миг,
Им наслаждаемся, клянёмся и вопим,
Им молимся, он выдох наш, язык,
Наш Бог, о, все мы завтра будем с Ним…
Куда ж сегодня мы с тобой бредём,
Мой мальчик лучеокий, Ангел мой?

И шепчет он: под снегом и дождём
Иди вперёд, к рыданию, домой.

Его ладошку сжала крепко так…
Синайская Луна… Фаворский свет…
Он – впереди, немного, чуть на шаг,
А я – за ним, за Временем вослед.

Во Иордане крещающуся Тебе, Господи…
Ныряю в ледяной изумруд…
Такая смиренная, вчера ещё гордая,
Ибо ведаю: все умрут.
Родителев глас угас мимо нас,
А где голос наш пребудет,
Когда пробьёт последний час,
Латунью в зимней полуде?..
А Твой Родитель… вон, голубь, летит
Над вьюжною иорданью…
Да что ж так под левым ребром болит,
Колотит, крутит дыханье…
Стою меж людей у лесного ключа.
Он бьёт серебряной лавой
Из гор сугробов… вода, свеча,
Пылает солнечной славой…
Полдень! Возлюбленного Сына Тя
Именую… горя в помине
Нет… мерцает, ко мне летя,
Дух, в виде голубине…
Слава, небо, вода и свет!
Бьёт ключ среди поколений,
Чей визг в пеленах, кто морщен-сед —
Явися еси днесь Вселенней!
Я около сердца воды стою…
Округ – хороводом – сельчане…
Стою у Крещения на краю,
Водой в нечерпанном чане…
О, пейте меня! Вбирайте меня…
Глотайте, пролейте жадно
За пазуху, в рот… на снег… на огня
Язык, бормочущий жарко…
Я просто стою, Водосвятье звенит,
Деревья инеем-пряжей
Обверчены… снегирь на ветке висит…
А люди ко мне – стражей…
А люди, наряжены в праздника честь…
Себя тащат тяжкой поклажей
Старухи, деды… им жизни весть
Лоб – смерти елеем мажет…
Девицы в тулупах… молодки в платках,
Расписанных солнцем: слепну…
По снегу – розы, яркие, страх!..
Так вышиты велелепно
Белее савана, красней знамён,
Узорчатей небосвода…
Идут ко мне из седых времен
Военной песней народа…
И шепотом над вертепом святым,
Над Мiромъ-малюткой уснувшим…
Клубятся во мраке, кадильный дым
Всем нынешним… всем минувшим…
Идут ко мне… балясы о чём,
Не слышу… ведь пенье птичье
Людскую молвь заглушит ключом
Журчащим, облак обличьем…
А люди-люди – в накат ветр а !
Меня – с собой сопрягают!
А люди-люди больней костра
Меня – собой – обжигают!
Морозны, яблочны выгибы щек!
В меха закутаны выи!
Идут по земле – небосвод далек! —
А там, в небесах, не вы ли?!
В меня кидают крики снежков!
Молитовки мне бормочут!
Ах, люди, вот ваша и вся любовь —
От п о лудня до полночи!
Кто в нежной, рваной обноске бредёт…
А вон и батюшка в ризе…
Парчовый праздник… сорожий лёд…
Что ж плачу я, как на тризне…
А люди-люди кучней, тесней
Ко мне, одинокой, жмутся!
Я в кружке – вода ваша, средь огней…
Пролиться… и не проснуться…
И только под зимним солнцем застыть
Водой, из Времени бьющей,
И только обнять всех и всех любить,
И плакать песней зовущей,
И только стоять на Мiру большом,
И болью – мороз по коже,
И только черпать, черпать ковшом
Сребро, Живодавче Боже!
И только слёзы великие лить
О каждом, кто живёт-умирает,
И только из кружки – неба испить
У врат Водосвятного Рая.