Дмитрий Гринберг - Сартр

Вы отдали Восторг одной Джоконде
Но ангел есть совсем другой
Он словно пред грозой
Вздымает руки

И вороны слетаются над чудом стаей
И люди падают в экстазе ниц
Не видя бледных лиц
Испуганных друг друга

Вся грязь всплыла наружу
И ураган предупредил
Всем смерть
Если у вас не будет крыл

В противный мир ребёнок брошен был
Рождением своим. Отец и мать хотели страсти.
Не каждому дано искать в себе не сил,
Но ту любовь, то жалкое подобье ласки,
Что мир дает глодающему кости лет,
Он не нуждается в вопросах, чтоб не получить ответ.

Когда становится все ясно.
Когда обманывать себя ты устаешь —
То понимаешь, что многое напрасно
Ты говорил с открытым сердцем,
Облитым позже грязью.
Ты правду говорил, или, скорей, пытался.
И слушали тебя с приветствующим видом,
А за спиной ходили пересуды. И они
Считали, что ты лишний в этом мире.
Что ранишь ты, а этого не надо.
И ты останешься один.
Ты будешь заточен в сапфире
Своей ненужной мудрости. И с ним умрёшь,
Растоптан будешь стадом,
И заточен в Эфире.

Ни слова, ни полслова
Отныне не хочу
И ни намека на надежду
И ни взгляда, и ни рук

Обманчивы они, как день осенний
Как двух людей слова, что в брак вступают
Одни деревья
В свои объятья
Смеют принимать
Без запинки на прощанье

И там шуршанье
И будет там лишь пенье птиц
И постепенно увяданье
Придет ко всем,
Меняя очертанье лиц

Закат обнажил недостатки.
Багровые краски на окна упали,
И что-то на стеклах дневное виднелось.
За окнами было тоскливо…
И я, и мы оба с тобою не знали,
Что грех нам отныне покажется сладким.
Но пробовал я твое женское тело.
Оно извивалось, и было не лживо.
Упали мы на пол, где было всё пыльно.
И там, как в раю – в абсолютном упадке,
Лежали, отбросив все грязные крылья!

Кончается небо,
Слышится вздох.
Сон разверзнут.
Там – мы.
Нам мерзко.
Стоим мы у стены.
И нам больнее, чем было до.
Мы Роком сведены,
Чтобы окрасить стену кровью нашей весны.
Прости и ты, и ты прости.
Хоть ты и не достоин моего взгляда на тебя.
Но я прошу тебя, прости.
«Мне время тлеть,
Тебе – цвести».

Все что надо от нее
Это ее губы
Я бы ее словил в падении
Чтобы уйти она не смела
Я обхватил бы ее тело
На мгновение
И все что было до
Не имело бы значения
Мы начали б сначала
И я бы тронул ее губы
Пальцами своими
И тут же заговорил с ней
Чтоб остановиться
Иначе любовников обижу
Наглостью своею
И я восхищаюсь ею
Зная
Что нам пора проститься

С тебя агония не сходит
Ты вечности полна
Ты огнем из веера охлаждаешь лицо себе
И блуждаешь на пороге
У входа в мой пустейший дом
Боясь обжечься там
Всё расставив по местам
Воспаривши надо мной
Как ангел к небесам

Чтобы объяснить тебе мои чувства
Мне придется умереть
Или убить тебя
Но лучше
Ты останешься в неведении

Я видел мертвых людей
Они скучны
Говорят
Спорят
Шагают на работу
Но в этом всем нет жизни

Не нужно уходить тебе,
Чтобы покинуть меня.
Твои обиды разделяют нас.
Твои обиды – это худший враг.
Из-за них – у нас нет шансов.
Из-за них у тебя текут слезы.

Наш день проходил чудесно
И я думал
Что в этом есть что-то новенькое
Но наступил вечер
И все изменилось

Я добивался тебя несколько лет. Устал
И забыл добиваться. Когда ты это заметила,
Ты подошла и поцеловала меня.

Многие являются проститутками по сути своей.
Одни продаются за деньги,
Другие за вещи,
Иные
За любовь.

Не ожидайте от меня понимания.
Я никогда не понимал, за что вы невзлюбили Иисуса.

Вложи всю свою любовь в пощечину,
И я приму её, если почувствую,
Что на объятия у тебя просто не было времени.

В этой женщине обычно видели плоть,
Хотели ею завладеть.
А я видел в ней дорогу в другой мир.
И я предложил ей сходить на чашечку кофе,
И наше путешествие началось.

Я присматривался к ней,
Прислушивался,
Пока она молчала.
А когда заговорила,
Мне сразу все стало понятно,
И я просто ушёл.
Она так и не узнала моего имени.

Она была вежлива со мной, как с президентом.
В этом что-то таилось.
Когда я решил ей открыться —
Она сделала вид, что не знает меня.
И вежлива была теперь с другими.

Каждое утро начинается с плохого настроения.
И не ты причина, женщина,
Что просыпаешься со мной рядом.
Причина в том,
Что приходится видеть
Всех остальных.
С их идиотскими мыслями,
Желанием выставить себя в наилучшем свете,
И плохим вкусом.
Поэтому вечер куда лучше.
К вечеру я настолько устаю от них,
Что перестаю ощущать боль
От их существования.

В один из тех самых пресловутых вечеров,
Когда ты остаешься один,
И некому разделить с тобой твои мысли,
В один из таких вечеров я подумал,
Что я самый никчемный из людей.
Мне показалось, что даже от травы больше толку,
Чем от моего просиживания на стуле,
Или поедания морепродуктов.
И, может быть, где-то здесь таилась правда.

Когда людям больно —
они опускаются на дно, словно якорь.
Ища на глубине что-то,
что похоже на смерть.
Они лежат там подобно якорям,
зарывшимся в песок.
И тонны воды останавливают время.
Эти люди превращаются в раковины,
и если их приложить к уху —
ты услышишь шум моря,
или биенье сердца.