Агуш Лекс - Походка лешего. Сборник стихов

Я – это клетка в шахматной стихии,
Во всех хитросплетениях пути
Здесь как в любви – одни перипитии,
Все потерять тут легче, чем найти.
Глазастый шарик с гребнем атмосферы,
И мы, глядящие куда-то «вне»,
Как привидения вбираем запах серы
И жаждем смерти, что придет во сне…
И голоса: «О боже! Как прискорбно!
Как быстро встало сердце у него!
И голова пугающе холодна…»
А то, что больно – ну и что с того?
И вот мечта – покинуть эту землю,
Плевать с небес, без тела быть, без рук…
И потому я внемлю, внемлю, внемлю
Рассказам наркоманов и пьянчуг.
Ведь от таких как я так мало проку,
Так мало шума – признака живых…
Что поклоняешься как богу – року
И мыслей набираешься чужих…
* * *

Мой товарищ ушел воевать,
Помахав на прощанье рукой.
Мой товарищ ушел умирать
На земле чужой.

Сто четвертой был отдан приказ:
«Спецсостав, направление – юг»
Мой товарищ последний раз
Мне сказал: «Ты мой лучший друг».

Из-за чьих-то высоких интриг
Под сиянием чуждой луны
Почерпнувши геройства из книг
В бой за смертью идут пацаны.

Что вы прячетесь, люди, в туман?
В разговоры, раз двадцать на дню…
Сколько нас полегло за Афган.
А теперь приплюсуй и Чечню.

* * *

С детства в нас вбивали правила морали
Так, как педагоги их сами понимали,
Но мы устали.
Мой первый друг погиб, когда он был на войне —
17 лет, когда мы все упали в цене,
Когда в глазах горит закат, когда открыт военкомат
И днем и ночью.
Мой друг второй – он лучше всех,
Любитель девок и потех,
И у него была мечта… Его сгубила наркота,
Вода и пиво.
А я живу, а я – живой,
Я каждый день иду домой…
Такое диво.
Несправедливо…

* * *

Здесь совсем не Афган и совсем не афганские горы…
Здесь совсем не граница и даже совсем не дыра…
Но здесь есть, так сказать, для чужих «межусобная свора»,
Здесь есть то, что простой человек называет «Война».

А в газетах на тему не тихнут дебаты и споры,
И не верят они в то, что тени стоят вдоль дорог…
И не видят они как взрываются минами горы,
И как друг, побелев словно снег, упал на песок.

Простите наши души, мы же грешны…
Мы заповедь нарушили Твою…
Прости нас Бог умерший и воскресший,
Не бей мне сердце в следующем бою…

Здесь нет ласки, любви. Здесь нет судеб.
Карандаш и бумага – скрытую нежность отдать.
Но мы верим, что все это кончится, долго не будет…
нам так хочется жить, мы так не хотим умирать!

Простите наши души, мы же грешны…
Мы заповедь нарушили Твою…
Прости нас, Бог умерший и воскресший,
Не бей мне сердце в следующем бою…
* * *

Третий день батальону приказ: «Не стрелять!»…
отдает штабная какая-то блядь,
объясняя все так, что опять потешаются горы:
дескать, новая фишка теперь – переговоры…

На вопрос: «На хрена?!» – не ответы, а гул…
Мы ж загнали бандюг в этот сраный аул,
мы же заперли их, их добить как два пальца – но споры…
Кто-то звякнул «наверх», и у нас «переговоры»…

И сдают автоматы прикладами вверх,
за зубами скрывают, злорадствуя, смех,
и теперь им – амнистия, дружба… три года и топай…
А у нас – «геноцид», «превышение», полная жопа…

Странный местный конвой – эти люди на час
защищают неясно кого, но от нас,
и тогда, улыбаясь, проходят довольны и горды,
и в прищурах глядят их заросшие пыльные морды…

А один, скособочив презрительно рот,
что-то тихо сказал мне про русский народ,
я хотел ему в зубы – майор не дает, «уже слишком»,
а быть может, именно этот и Сеньку и Мишку…

Я вернулся домой, я несколько лет
Пережевывал этот поганый сюжет,
вспоминая, как мы, провожая колонну, стояли.
А надгробия неотомщённо молчали…
* * *

Слежу издалека ее телодвиженья,
Когда, купаясь, каждый вздох так смел…
С частичкой нежности и долей восхищенья
Гляжу на тело сквозь оптический прицел.

Я выследил её – её, мою болячку,
Водою омывающую стать,
Черноволосую и юную гордячку,
Умеющую метко убивать.

Я вижу всю ее без искажений
И плавно нажимаю на курок…
Сегодня я усну без сновидений,
Не чувствуя, что до смерти продрог.
* * *

Я опоздал на чуть, на самый миг.
Меня спасло неведомое чудо,
Хотя уже астральный мой двойник
Рванулся ввысь откуда-то отсюда.

Чужая пуля разнесла приклад,
Попутно пересчитывая зубы.
Удар. Меня отбросило назад,
Стекло в глаза. Успел подумать: «Глупо…»

И тошнота, темно на много лет,
И ветерок, сквозящий из оконца…
Теперь меня пугает яркий свет
Коварно ослепляющего солнца.
* * *

Наш праздник, ребята, нальемте. Бывайте!
Споем, ведь никто не споет
Про то, как нам люди сказали: «Прощайте»,
Про наш пятый сводный взвод.

Как нам АКМы и цинки на плечи,
Как дали нам в руки закон.
Про то, как родители ставили свечи
За то, что сегодня живем.

Как солнце и горы, обвалы, отвесы
Сказали: «Иди, выручай»,
Но как-то забыли сказать, что РСы
На ад поменяют нам рай.

Про то, как бывает, про то, что забыли,
Про день, что сгорает в огне.