Игорь Макаров - Три грозы

И клятвы, в верности обет.

Найдется поцелуй наивный,

Девчонки тоненькой портретик дивный,

И бабы плотскую любовь,

Что выпила тогда всю кровь,

Забавы и ума игру,

И жизни дикую муру,

И многое ещё вы там найдёте,

Но для души вы мало почерпнёте:

Я это уже забыл давно-

Всё отмерло и всё равно".

Надгробная плита души моей и славы,

Всё давит мне на грудь и не дает мне встать,

Красивый камень в золотой оправе,

Что мне с души не удалось всё ж снять…

Густая маска боли,

высокий лоб-

Чудесная картина:

красивей ложат в гроб.

Она идёт, как платье,

как брюки нам порой,

Скрывается за маской

обманщик – не герой.

Скрывается за маской,

чтоб спрятаться в себе,

Сними ты маску боли-

не буду я в судьбе.

Она меня не тронет

и даже не смутит,

И ласки не уронит,

любви не породит.

Глаза всегда подводят-

не врут они одни,

Приметы нас разводят-

их много – не одни.

Тебе не сделать больно-

я ко всему привык,

И не сыграть пристойно-

от женщин я отвык.

Мне эта маска скучна-

я знаю каждый шаг,

Пусть выглядит научно,

но я тебе не враг,

Я только забавляюсь,

играю я с тобой.

Но я не издеваюсь

и искренен порой.

Коль каждый шаг изучен-

всё ясно наперед.

Я скукою измучен-

оценит ли народ?

Но скоро уж наверно

наступит фарсу смерть,

Но это точно будет

земли холодной твердь.

****

Густая маска боли,

смертельно бледный лоб.

Красиво и забавно-

но здесь я всё же жлоб.

Бокалы. Вино.

Всё Бургундское красное.

И шёлк. И мутнеет окно,

И женщин виденье прекрасное.

Камин и струится тепло.

Свеча, оплавляясь, дымится,

И копоть тихонько струится,

И вьётся табачный дымок,

И трубки горит огонёк.

Цветок одинокий.

Вазон. И глубокий

Тихонько витает покой.

Бокалы. Вино.

Всё Бургундское красное,

И шёлк, и мутнеет окно,

И женщин витает виденье прекрасное,

И тихо струится тепло.

Я, конечно же, женюсь:

Бабу жирну заведу,

Плотью я её упьюсь,

Разожруся и умру.

Лучше тощая бабёнка-

На руках в ЗАГС понесу.

Буду в роли я телёнка,

Только желчи не снесу.

Лучше женщина при теле-

Ни туда и не сюда-

Ты молол, молол Емеля-

Одинок? А в чём не беда.

Я убежал от суетного мира,

Запёрся в скорлупе души,

Где мучилась шальная лира,

Где черти прятались в глуши.

И там прекрасно я прижился,

Хоть жрать порою и хотел,

Но убежать туда стремился,

Пускай порою не умел.

И лира по просторам мира

Вела меня. Вела по небесам,

Знакомила и с шутками сатира,

И голоса былого раздавались там.

И всё вплеталось в стих,

Ложилось в прозу

И умирало. И бросал их

Я, как бабу с возу,

Но мучился в границах я души…

****

Я убежал от суетного мира,

Живя в пределах мира и души,

Где развлекала только лира,

Где черти прыгали в тиши.

Нам назначено дивное время

И свиданье в стране дураков,

Где таится великого семя,

Где зарыто познанье веков.

Глупость умной себя считает,

Дураком – признает себя ум,

Что в пространствах иных витает,

Не считает там денежных сумм.

Там движению нет предела,

Там бескрайность и маленький мир,

Там до глупости нету дела,

Там великий и тот-сатир.

Там себя дураком считаешь,

Там ты умный. Там много дорог.

Там ты узкой стезей шагаешь,

Там ты знаешь, что мало так смог…

****

Нам назначено наше время

И свиданье у многих дорог,

Но взрастишь ли ты это семя

Иль не выйдешь совсем за порог.

Прости меня. Меня прости!

За гордую и сильную натуру.

За то, что не пришёл. Прости!

И наломал я дров так сдуру.

Но и тебе не нужен был и я-

Тебе казалось, что на мне оковы,

Что не свободен ныне я,

И не нужны на счастье и подковы.

Ты жертвовала счастьем и душой,

А я любил детей, ещё – свободу,

Боясь, я сделать шаг к тебе большой,

Себе и лени лишь в угоду.

****

Прости меня. Меня прости!

За гордую и глупую натуру.

За то, что не ломал преград. Прости!

Но может это всё не сдуру?

Отзвенели похмельные песни

И склонилась златая глава,

И растаяли сказки небесные,

И пожухла навечно трава.

Завалилась берёзонька белая,

Клён застыл и усох на ветру,

Вишня пала давно переспелая,

Ива мрачно торчит на пруду.

Не смеётся тальянка весёлая,

Только водка рекой в кабаках,

И давно увезла его скорая,

Да и гроб пронесли на руках.

"Англетер" опустел и навечно

Он останется в списке дурном,

И закончилась жизнь и беспечно

Дух покоится в зданье пустом.

И его запретили "навечно",

Только слепок с посмертной души

Всё звучит и звучит бесконечно,

Хоть со сцены артисты сошли.

****

И звучат те похмельные песни,

И осталась златая глава,

Уж ничто – те признания лестные,

И хвалебные чьи-то слова.

Друзья. Вино.

И женщин на паперти-

Вся жизнь видение одно.

Друзья. Вино. И женщины на паперти,

Как рюмки недопитые на скатерти,

Как в блюде недоедена еда.

Друзья. Вино и женщины на паперти.

Налей вино и обними подружку,

Пускай та шлюшка,

Шлюшка – потаскушка.

Тебе и дела нет,

Кто ныне та и кем была

И как сгорит она на склоне лет,

И утром от тебя зачем ушла.

Куда ушли друзья?

Где буду ныне я?

Друзья. Вино.

И женщины на паперти…

Цыганка, сыграй же, сыграй

И спой же романс мне прощальный,

Цыганка, сыграй же, сыграй

Старинный и очень печальный.

Сыграй про любовь, чтоб поверил и я,

Сыграй, чтоб меня пробрало,

Сыграй, чтоб притронулся сердцем и я

И чтоб на душе отлегло.

Мирские дела хоть сейчас не тревожили

И жизнь не казалась мне тягостным сном,

Чтоб звезды судьбу мою так расположили,

Чтоб не было стыдно мне в жизни потом.

Но ты замолчала цыганка шальная,

И струны затихли во тьме.

Не уж-то душа у тебя тоже больная

И ты не споёшь уже мне?

****

Цыганка сыграй же, сыграй

И спой же романс мне печальный,

Я вспомню родимый мне край,

Холодный, любимый, но дальний.

Напиши некролог на себя:

Ты же знаешь это так забавно.

Пусть не скажешь: это – я,

Но глядишься в нём ты славно.

Напиши некролог на себя:

Вознесешь себя до Ганнибала,

Со слезой скупой, любя,

Что ушёл ты с жизненного бала,

Что в рассвете сил, ума и славы,