Сергей Виноградов - Наследие. Том седьмой. 2021

Зачем и почему, свой выбрав путь,

Я больше не искал пути другого —

Хотел дойти до неба голубого,

А не прожить внизу там как-нибудь,

Быть выше всех в заоблачной дали,

Устав от суеты земной однажды…

Куда приду – тогда было неважно,

Важнее, чтоб другие не смогли!

Чтоб только мне достался главный приз:

Я выше всех, а выше только Бог!

И никого… Дойти никто не смог,

Чтобы потом не падать сверху вниз,

Оставшись там, искать свои ответы,

А я решил себя преодолеть…

Выходит, шёл сюда, чтоб умереть,

И в гордом одиночестве при этом?

Но тут моя гордыня возмутилась,

Что у меня всегда и всё не так —

Что не она, а я теперь дурак,

Она ж тогда всего лишь пошутила,

А я поверил и пошёл за ней…

– Но почему же ты, душа, молчала?

– Ты слушать не хотел, а я кричала,

Где проведёшь ты свой остаток дней…

И оступившись на вершине, я проснулся,

Жаль, что не видел, как я вниз летел,

Туда, где жизнь свою дожить хотел…

…А если бы вдруг всё же не вернулся?

Расцвёл подсолнух под моим окном

И с каждым днём всё больше становился…

Уехал я, совсем забыв о нём,

Вернулся и невольно удивился —

Сияло солнце, но земное, предо мной,

И наполняло душу странным чувством,

Хотя вокруг был тот же мир земной,

Но почему-то мне вдруг стало грустно…

Я просто знал, того не может быть —

У нас на севере их просто не бывает!

А, может, и не я не мог забыть —

Моя душа о нём не забывает,

Мне показав прекрасный этот сон,

Сон, ставший явью… Виновато лето,

Теперь у нас подсолнухов сезон,

И засуха опять на юге где-то…

Не знаю, радоваться чуду или нет?

Неужто сами мы испортили погоду?

И пальмы вырастут, глядишь, но в этот бред

Поверил б вряд ли кто-то из народа…

И всё-таки я осень подожду

И пальму посажу, потом бананы

Свои родные я всем покажу…

– Они же с этикетками! Не странно ль?

Сегодня правду хоронили

С очередным её вождём —

В могилу прочную зарыли

И, с неба окропив дождём,

Казалось бы навеки скрыли…

Но, кое-что, видать, забыли,

Ведь правда – она, как душа,

И ей не место быть в могиле…

Кто против правды согрешат

То место точно заслужили,

А суд потом свой совершат

Потомки их и удостоят

Всего по мере их трудов —

Кому-то мавзолей построят,

А от кого-то и следов

Для будущего не оставят…

И правду отделив от лжи,

Себя же наконец заставят

Отчизне, а не лжи служить,

И до конца стоять за правду,

Хоть это будет не легко…

…Любая власть и этом главное —

Всегда от правды далеко…

Один из маршалов Победы,

Тот, кто вошёл в почётный строй…

Когда страна познала беды,

Он первым был её герой,

Кто первую принес Победу

В тот страшный сорок первый год,

И чтоб народ о том не ведал,

Всё сделали наоборот…

– Да будет так! В Москве сказали —

Москва – столица, Тихвин —ноль…

Москве Победу приписали,

Стал город Сталина герой!

А Тихвин – городом остался

Таким, как был, на много лет,

Возможно, кто-то опасался,

Что истинный найдя ответ,

Потом напишет правду кто-то

О той победе в декабре…

Миф рухнет и придут заботы,

Что написать в календаре…

Хоть мы и от вранья устали,

Но всё оставили, как есть

Москве, где сам товарищ Сталин…

А Мерецков остался здесь,

Как символ первой той победы,

Которой всем надежду дал…

Пришла Победа точно в среду,

Как маршал наш нам предсказал…

…Стою у бюста Мерецкова,

Ложу к подножию цветы —

Его я знал ещё живого,

Хотя давно не молодого

Солдата из моей мечты…

И вот теперь он снова рядом

И он вернулся в город свой,

Но не командовать парадом —

Быть просто памятью – живой!

Вы где-то там, мадам, увы, остались,

Возможно, в моей жизни, но другой,

И в этой жизни не тому достались,

А я навеки потерял покой…

Я Вас ищу всю жизнь среди прохожих,

И мимо Вас, возможно, прохожу,

Но не одной на Вас, увы, похожей

Не нахожу, не нахожу, не нахожу…

И век не тот, не те давно здесь лица

И Петербург давно уже не тот…

А Петербург наш мне всего лишь снится,

И Вы в нём снитесь в тот счастливый год…

В тот год, когда ещё мы не расстались

И нас не разлучил ещё вокзал,

Возможно, Вы в том сне со мной остались,

Чтобы о нём Вам лично рассказал…

Когда-нибудь и Вы ко мне вернётесь,

Когда-нибудь найдёте Вы меня,

А, может быть, как я, мадам, проснётесь

В начале нового, увы, чужого дня…

В котором Вы и я давно чужие,

А встретиться чужим не суждено…

…Выходит, мы свою любовь уже прожили

Давным – давно, давным – давно, давным – давно…

И грешники становятся святыми,

Святые грешниками тоже иногда,

И только души тёмные, пустые

Блаженство не получат никогда…

Греховно наше тело изначально,

Но это, вряд ли, самый страшный грех,

Греховная душа – вот, что печально,

А ведь душа, не тело – человек!

Оно для нас лишь только оболочка,

Под ней мы часто прячем лишь грехи,

А если это так, то надо срочно

Лечить не тело – к Богу мы глухи!

Болезнь души – не лечится врачами,

Больную душу можно запереть

В психушку, но, конечно, только с нами,

Чтоб дать спокойно телу умереть…

А где тогда лечить? Конечно – в Храме

Среди святых икон, людей святых…

А вы уверены, что и они святые сами?

Что нет других святых там и без них?

Как нас, и кто проверит в них на святость?

Кто дал им право нам грехи прощать?

Таким святым и я мог стать когда-то

И много всем всего наобещать…

Не крест на рясе, а духовность наша

Даёт нам право верить или нет,

Но кто-нибудь когда-нибудь покажет

Что в их душе? Увы, не жди ответ…

А к тем, кто служит Богу за зарплату,

Давно я потерял свой интерес,

У них – работа и они не виноваты,

Что в их душе давно не Бог, а бес…

…Возможно, раньше были и святые,

Возможно, Бог на землю приходил…

Когда же храмы мы в работу превратили,

Я Бога в них уже не находил…

Какой кошмар! Что стало со страной!

И в новостях лишь только про пожары,

Про пандемию, вновь про летний зной,

Про то, как ноги липнут к тротуару…

Забыли мы, как выглядят дожди,

Хотя бы раз за сутки показали!

А Вильфанд снова: ждут нас впереди,

Но не дожди… А сами не устали

Нас доводить у телека до слёз?

И те, похоже, тоже пересохли…

…Когда же вы начнёте про мороз,

Пусть даже врать, пока мы все не сдохли!