Сергей Виноградов - Наследие. Том четвёртый. 2019—2020

А жизнь, конечно, можно и забрать.

Хотя она там будет бесполезной

В бездушном теле раз и навсегда.

Скопец скупой с монетами железными

В конце концов исчезнет без следа…

А жизнь останется – чудесным божьим даром

И будет продолжаться без конца

И даже тот, кто нынче телом старый

Останется в душе вроде юнца.

И будет жить, и ждать не будет смерти,

Ведь жизнь его продолжится в сынах.

Выходит, что всего бесценней дети,

А мы к ним возвращаться будем в снах…

Сегодня солнышко впервые за февраль

Над городом сияет нам в награду,

Развеяв многолетнюю печаль,

А ведь ему сиять не нам бы надо.

А тем, что пали на чужой земле,

И кровь свою пролив под Кандагаром,

Нам подарили этот день в календаре,

Когда-то молодым, сегодня – старым.

Чтоб мы несли им память и цветы

И, может, им немного легче станет,

С небес увидев нас ещё живых

И не пропавших зря в Афганистане…

Мы тридцать лет уже за них живём —

Как невозможно быстро время мчится!

Мы тридцать лет свой долг им отдаём

И лишь со смертью можем разлучиться.

Но пуля – дура выбрала не нас.

В тот день не нас, а их не пощадила,

Чтоб помнили мы каждый день и час

Про них живых – весёлых и счастливых.

И очень молодых. Почти юнцов

С отвагой бесшабашной, почти детской,

Не переживших дедов и отцов

И даже возраста страны своей советской.

…И в каждом феврале спешит народ

К святому месту, чтоб взглянув в их лица,

Увидеть вечность наяву. А жизнь идёт

И Кандагар нам вечно будет сниться…

Дорога вверх, дорога вниз

И если знать бы нам заранее,

Где ждёт душман, как горный лис,

Скрываясь в утреннем тумане.

Где «стингер» ждёт свой судный час,

Чтобы ударить по колонне.

Ну, а у нас есть свой приказ,

Не время умирать на склоне

Очередной без поросли гряды,

Под синим и холодным небом.

Всего один глоток воды,

Всего один кусочек хлеба,

И вновь стремится наш «Камаз»

На непокорные высоты…

И чтобы не стреляли в нас —

В том наша главная работа.

Чтоб без потерь пройти свой путь

Чтоб в Кандагар к друзьям вернуться

И выжить! Но не как-нибудь…

И чтобы утром вновь проснуться,

И получив приказ опять,

Уйти в афганские туманы,

Но не затем, чтобы пропасть,

Ведь умирать нам слишком рано!

У нас ещё немало дел —

И с тем душманом рассчитаться,

Который нас убить хотел,

И нам опять в живых остаться,

А там пусть всех рассудит Бог.

Дорога кончится когда-то

И приведёт нас на порог

Родного дома. Всех. Обратно…

За метелью капель, за капелью метель

И морозы, морозы, морозы

И уже пролетело почти десять недель

И не строчки стихов. Только проза.

О зиме непонятной я пишу свой роман

И концовка его не понятна —

Что ни буква, ни строчка – вместо мыслей туман,

Вместо точек – чернильные пятна…

Это всё, что сейчас у меня на душе,

Это всё, что есть в будущем томе.

За окошком берёзка, словно ты в неглиже —

Так прекрасна в морозной истоме…

Отложить бы роман. Утро – время стихов

Время, чтобы от спячки проснуться.

Чтоб вернувшись из мира своих прошлых грехов,

Как всегда, жёстко вновь обмануться.

Просыпаюсь, хватаюсь опять за перо,

Но опять просыпаюсь на муки —

Как картёжник заядлый ставлю вновь на зеро,

Отдавая себя музе в руки…

Только муза сварливая не сулит мне удач,

И, как будто меня и не слышит.

Вместо рифмы высокой в голове полный срач,

И душа вновь стихов не напишет…

Средь зелёных полей я в траву упаду,

Прямо в сердце сражённый, но не пулей – любовью.

Наконец-то к тебе я сквозь годы дойду

Пусть тобой не прощённый, к божье каре готовый…

Столько лет этот миг я с надеждою ждал

Столько лет снился он мне в кошмарах тревожных

Просыпался и снова по России страдал

Мне совсем не чужой, даже пусть и безбожной…

Я вернуться хотел, но вернуться не смог —

Вдруг меня не поймёшь и не примешь меня ты,

И теперь, когда скоро призовёт меня Бог,

С покаяньем к тебе я вернулся обратно…

Наконец-то к тебе я сквозь годы дошёл

Пусть тобой не прощённый, к божье каре готовый.

Я тебя потерял, но сегодня нашёл,

И уже потерять не смогу тебя снова…

На родимой земле, на зелёной траве

Я лежу и вдыхаю моей родины воздух

Я вернулся домой. Я вернулся к тебе

Слава Богу, успел. Слава Богу, не поздно…

Мы выросли. Потом мы повзрослели

Потом состарились однажды. Навсегда.

Но ни о чём и никогда не сожалели.

Мы просто забывали про года…

Жалеть нам не чего и некого. Себя же

Мы не привыкли до сих пор жалеть,

А за грехи нас бог и сам накажет,

Когда позволит тихо умереть…

И лишь, когда уйдём в миры иные,

Настанет наше время сожалеть

И вечно вспоминать: как там родные?

Наверно тоже начали стареть?

И внуки наши тоже повзрослели

И дети их давно уж подросли.

Жаль, посмотреть на них мы не успели,

И пожелать им счастья не смогли…

Быть может, в них увидели себя бы,

Ведь взрослыми мы были не всегда.

По детству своему прошлись хотя бы,

Приснились бы себе хоть иногда…

О прошлом в первый раз бы пожалели

И в первый раз, смахнув слезу из глаз,

Домой на Русь родную захотели,

Чтоб посмотреть, как там живут без нас…

Осень золотая под окошком бродит

Осень золотая, не меня ли ждёт?

Я уже не юный, хоть не старый, вроде,

Но со мною осень счастья не найдёт…

Ей уже не много до зимы резвиться,

А потом, выходит, мне придётся ждать

Тосковать по осени, на метели злиться,

И не спать и сердцем от любви страдать…

От любви несбывшейся в платье с позолотою

Ведь когда-то осенью я ошибся раз

Снова ошибаться так что-то неохота мне,

Ведь не получилось с ней ничего у нас…

И когда повеяло холодами зимними

И когда окончился её жизни срок,

Я остался жить опять с мыслями интимными,

Но весну желанную полюбить не смог…

И весной и осенью и зимой красавицей

Столько лет любуюсь я, сидя у окна,

И они по-прежнему, мне, как и раньше, нравятся,

Только что-то не приходит та, что суждена…

Ведь мы с тобою, брат, славяне тоже,

Как наши предки из глубин веков,

И потому не помнить мы не можем

Богинь славянских наших и богов…

И пусть мы не язычники сегодня,

И пусть теперь мы верим во Христа,

Язычниками быть вновь стало модно,