Von Seven - Августейшее эхо

***
С мотри, какая литургия в солнечной квартире,
Какой восторг поставить свои дни на карту,
Мы слишком честно подключались к марту,
И от его святой воды нам сердце коротило.

Парадные, порталы улиц, указатели пути,
Что знают карты о земле обетованной,
И завязав ботинки, оседаешь в ванной,
Уверовав, что некуда идти.

***

К светлой радости через потери, печаль и помехи,
"Ну вкуси же, середешный, что стоит моя благодать."
Двери даже без стен помнят, – созданы были ждать,
Электрички по пояс без стёкол в вербейнике ехать.

Мне б в полях с низким небом забыться, где тихо и мокро,
И в священные дали ступать босиком сквозь туман,
И в избушке у речки, как вена Господня, сойти с ума,
И креститься от счастья восхода в гниющие окна.

***

В о всей Вселенной – лес, восставший из болот,
Хранящий тишину заряженных орудий,
Где по стволу бежал смолистый пот,
В протянутые руки правосудия,

И гранями, как скипетр сиял,
И, преломляя тень, в воссозданном величии,
И не подсуден тот, кто не стрелял,
В знакомое лицо
Добычи.

***

М еня не провожает мост над Сеною согнувшись,
Качая свой узор железный на весу,
Вернувшись в пройденное по нему безумство,
Свети ему, как светят в поздних храмах души,

Пробившие собой соборное стекло,
Свинцовому пространству одиноких,
Вдохни. Вдохни насколько хватит легких,
Париж, разверзнув люки,
Раздает тепло.

***

Б удь на пределе, выше воротник и песню,
Прочувствуй под ребром – легко дышать,
Листва всей улицей вселенскою воскреснет,
Ей есть о чём теперь с земли шуршать.

Пить сок земли, не выстояв удара,
Всю мудрость полевой, монашеской микстуры,
Какая блажь, на ночь забиться в тротуарах,
И греть собой
Нетлеющий
Окурок.

***

С вет добрых душ у вечности взаймы,
Всё черный режиссер закладывает в ленту,
Мутнеют фонари в преддверии зимы,
И сохнут губы
От полученных ответов.

И вера им бессилие прощает,
И обретает мир сей существо,
И вздох несется по Галактике, вращаясь,
И Бог запеленгует это
Вещество.

***

В зато́ках Леты механизм отлажен,
Невидимый, блуждающему глазу,

В ней тонут неозвученные фразы,
Сны душам не приходят дважды,
Не верившим им в первый раз.

Ты их от тяжести отверженности спас,
Сбою, как служитель проверяя,

Оставшись до конца времен тем винтиком в строю.
Твоя погрешность, замедляющая час,
По вере наши жизни ускоряет,

Сжимая окровавленные гири октябрю,
Чтоб страннику в воссо́зданном раю,
Укрыться первым воскресеньем мая.

***

З амерзшим почерком на судьбоносном бланке,
Отыгранный сценарий упрямо пересиль.
Душа, уверовав, понизит болевую планку,
Клочок надежды вызывает штиль.

И чувствуешь уверенней и тоньше,
И веришь кожей снаружи быстрей, чем внутри,
Отцу и Сыну, Духу и всему, что больше,
Вселенная тебе не повторит.

***

И я не хочу удивлять этот город собой,
Лететь и плыть в его распахнутые окна,

И верить в нём растут не на убой,
И катятся счастливыми домой,
На набережных Бродского промокнув.

И солнце ищет каждый здесь второй,
И не находит, греется горячкой,
Апостол Марк с небес кропит болячки,
И шепчет "просыпайся, ты живой".

И я проснувшись, чувствую волну,
Как будто лодку кто-то с места сдвинул,
Я отпускаю тела половину,
Выигрывать священную войну.

И на границе всяких измерений,
Возьми меня, как водится, живьём,

В побегах лавровых заложено гнильё,
В любовном коде слышится сомнение,
И копится, как золото латунь,

И Твой венец тяжелый, как Сатурн,
На самом совершенном из
Твоих Творений.

***

П усть наши имена, не нам уже звучат,
Пусть в топких венах наша кровь не киснет,

И от молчания длиною в жизнь зависит,
Насколько хватит этих твердых чисел,

Чтоб без остатка наше время разделить,

Повторный шанс,
Как скошенный трилистник,
Упавший головой в иконостас,

Где праведник доспехами звеня,
Себя не спас.