Леонид Корнилов - Ни за кого и ни с кем, кроме совести

На зажатых челюстях.

И выглядывают скалы

Из бушующей воды,

Из засады зубы скалят

В предвкушении еды.

– Эх вы, трусы! Не матросы!..

И – к штурвалу государь.

Тут возьми в горячке лоцман

Государя и ударь.

Мол, и сам тут за царя я,

Мол, штурвал свой, как жену,

Никому не доверяю,

Потому не потону.

Как сказал он, так и сделал.

Поседел не по годам,

Но причалил яхту целой

К Соловецким островам.

Пётр сошёл на берег скоро.

Сплюнул кровь солёных слов:

– Как зовут тебя, помора?

– Кормщик я, Антип Панов.

Грянул царь при всём народе:

– То, что врезал, не жалей.

За удар по царской морде

На, Антип, семьсот рублей.

Подарил кафтан помору,

Даже шапку дал свою…

Хорошо бы, в нашу пору

Врезал кто-нибудь Кремлю.

2010 г.

Эх, снега… за былую красу

Да не будут помянуты лихом.

Как цыганка, гадает скворцу

На ладонях проталин скворчиха.

Потеряла река берега.

А сугробины тают и тают.

На широкую ногу снега

С половодьем в обнимку гуляют.

Будто знают, что жизнь коротка,

Что опять их пичуги отпели.

Деревушка плывёт в облака,

Словно яхта, под парусом ели.

По оврагу орущий поток,

Как драчун, где-то выломал доску.

В поле бывшей метели шматок,

Как рубахи разорванной лоскут.

По России зима и весна

Снова сходятся стенка на стенку.

Каждой луже дорога тесна.

Только лесу разлив – по коленку.

Пашня тянет надувы взасос,

Благодарная давним позёмкам.

Что январь белозубый нанёс,

То целует апрель чернозёмный.

Ярый паводок льёт через край.

Снеготал – по логам да распадкам.

Напоследок, хотя, погуляй!

Есть у русских такая повадка.

2011 г.

Я лоб наморщиню для виду,

Извилины все напрягу,

И всё же понять пирамиду

Я, честно скажу, не могу.

В ней камни так слитно, как клетки

В живом организме, лежат.

К тому, что оставили предки,

Мы движемся – строго назад.

Мы всё ещё их догоняем,

Хотя перешли на сверхзвук.

И тайны миров открываем,

Влезая в их старый сундук.

Там много чего, даже слишком,

Что нам не постичь никогда.

… Оплавлены ядерной вспышкой,

Лежат под водой города…

… И статуи острова Пасхи

Таят безответный вопрос…

… В Сибири гранитные плахи

Космических взлётных полос…

Всё было. И всё ещё будет.

И всё повторится опять.

И снова появятся люди,

По кругу идущие вспять.

Нас в будущем нет ни минуты,

Мы – в прошлом, мы всё ещё там…

Открыв колесо и компьютер,

Мы просто идём по следам.

2018 г.

Двадцать второго июня

Треугольным письмом

Двадцать второе июня

В каждый приходит дом.

Взглядом смеётся юным

Выцветший в дым портрет.

Небо русским июнем

Льёт поминальный свет.

Солнечный и подлунный,

Помни, мил-человек:

В том, сорок первом июне,

Предан двадцатый век.

Двадцать второе июня —

Чёрно-белый рассвет.

Двадцать второе июня

Длится семьдесят лет.

И поцелуй иудин

К миру взасос прилип.

… Двадцать второго июня

Слышится смертный хрип…

Видишь, вдали и рядом

Тем же огнём войны

Свой «мировой порядок»

Выжег банк Сатаны.

Многих ещё придушит

Долларовый вампир.

Только по русским душам

Снова заплачет мир.

В бронзовой гимнастёрке

Вслед за июнем, знай,

Вновь пехотинец Тёркин

Миру подарит Май.

2011 г.

Вот осень машет мне рукой.

За нею осень жизни – следом.

И обе думают при этом:

Неразговорчивый какой.

Нет слов. И я не виноват,

Что, как немой, встречаю осень.

Словами души говорят,

А мы их только произносим.

Душа забылась и молчит.

В поклоне я, как запятая.

А небо каплями стучит

И косяками облетает.

И я, признаться, встрече рад.

Но лет пятьсот хотел бы сбросить.

Я очень старый листопад.

Ты слишком молодая осень.

2011 г.

То ли память размыли пробелы,

То ли правды в истории нет,

Но безвременно гаснет Победы

Неизбывный, казалось бы, свет.

И парады всё скорбней и глуше.

А ведь столько сломали штыков,

Столько жизней отдали Ей лучших,

Чтоб сияла во веки веков.

Столько крови течёт в Её жилах.

Столько славы в Её голосах.

Столько Родина песен сложила

О Её благородных творцах.

Да и вышла Она из народа.

И такая Ей сила дана,

Что весна сорок пятого года

Никогда отцвести не должна.

Но знамёна, как старые раны,

Кровоточат под гримом шумих.

Нет надежды в глазах ветеранов

На сынов и на внуков своих.

И в равненьи шеренг на трибуны

Нет, как прежде, равненья на флаг.

Костный пепел вгрызается в урны.

И брусчатка не слушает шаг.

Бьёт ударник под дых барабану.

И «ура» не взлетает в зенит.

Историческим пахнет обманом,

Что и в вечном огне не горит.

Как поминки по русской Победе,

Власть-иуда справляет парад.

В «миру – мир» заигрались, как дети,

Мы – потомки великих солдат.

Напороться на штык в рукопашной

Или броситься грудью на дзот…

Умирать за Победу не страшно.

Страшно, если Победа умрёт.

2011 г.

На подбородке шапка бороды,

А на затылке лысины коленка…

Неужто, человечество-калека,

Ещё ты веришь в райские сады?

Душа планеты покатилась вниз.

И рвётся ввысь поэзия при этом.

Но популярней лучшего поэта

По «Евроньюс» воспетый футболист.

Бессменна власть рвача и палача.

Поэзия – изгой телеэфира.

И тайный взрыв решает судьбы мира,

Как некогда решал удар меча.

Лохмотья государственных границ.

Осечки слов. Доверие к патронам.

И с мудростью, достойной фараонов,

Глядят юнцы из цинковых гробниц.

Любви и чести лёгкая броня.

Поэзия не ангел и не агнец.

Какой бы ни поставили диагноз, —

В составе крови не найдут вранья.

Банкиры бредят новой мировой.

Дымится африканская пустыня.

Китай – в засаде. НАТО холостыми

Уже палит над русой головой.

Рассадники мозолей и горбов.

Свобода совести гуляет в Мекке,

А наша совесть в безнадёжном веке

Сидит в кавказских ямах для рабов.

И пролетает глобус между ног.

Насилуют улыбку Моны Лизы.

И Шар Земной напоминает клизму,

Что роду человеческому впрок.

Живём на свалке телетребухи.

И смерть заверена печатью солнца.

Молитвами поэзии спасётся

Лишь тот, кто знает русские стихи.

2012 г.

Сломалась мимика. Не удаются роли.

В душе один, а на лицо – другой.

И выраженья радости и боли

Не отличишь теперь между собой.