Леонид Корнилов - Ни за кого и ни с кем, кроме совести

Но не спеши завидовать актёрам,

Политикам, врунам и подлецам,

Подобно дрессированным жанглёрам

Играющим на мускулах лица.

Мы все – на перевёрнутом пароме,

И Шар Земной висит вниз головой,

Пока талант – играть чужие роли —

Главней таланта быть самим собой.

2013 г.

Вы слышали рассветных птиц?

Многоголосие лесное —

Как будто смех вязальных спиц

И звон далёких колесниц

И шорох талых льдин весною.

То вскрик, то вздох, то будто стон

Ведра упавшего в колодец.

Протяжный шум со всех сторон.

Деревья сбрасывают сон

И грусть минувших непогодиц.

В ручьях кипение росы.

Камней подводных бормотанье.

И – будто тикают часы,

И свищут клювики, носы,

И булькают рыбёшки ртами.

Дворняжка, тронувшая цепь.

За шторкой притаился ветер.

Костёр трещит… А, может, вепрь

Качнул бронёй тугую крепь

И в дрёму рухнул на рассвете.

С утра не все поют сперва,

Но тут же все вступают вскоре —

И, птичьи путая слова,

Поют, кто – в лес, кто – по дрова,

Как мы когда-то в школьном хоре.

И всплески мельниц водяных.

И ботала коней табунных.

И звёзд увядших ломкий жмых.

И голоса миров иных.

И жаркий бред признаний юных.

Смешалось всё в рассветный гам,

В неразбериху пробужденья,

И всё слилось – от птичьих гамм

До первых «здравствуй» по утрам —

И всё достойно продолженья.

2018 г.

Любовь – наверно, то, что быть должно?

Любовь – наверно, то, что быть не может?

Да нет, она идёт с тобой в кино,

Она бежит мурашками по коже.

Она, как ты и я, как мы с тобой,

Она, как все – не лучше и не хуже.

Но иногда становится судьбой,

А иногда простой служанкой служит.

Любовь?.. А как узнать её, скажи?

Одно лишь про неё известно точно:

Любовь, она всегда – длиною в жизнь,

А без неё заметно жизнь короче.

2014 г.

Не хватает мне детской фантазии

Всё представить, как было в начале…

Провожали закаты мы в Азии,

А рассветы в Европе встречали.

И на двух континентищах сразу мы

Проживать умудрялись без тягот.

За грибами ходили мы в Азию,

А в Европе давились от ягод.

И дружили с Бажовскими сказами.

И в футбол по-уральски играли:

Получив передачу из Азии,

Мы в Европе голы забивали.

То по горным вершинам мы лазили,

То тянуло в таёжные топи.

Не хватало Европы нам в Азии,

А её не хватало в Европе.

Не кидались высокими фразами,

Только с детства нам верилось сильно,

Что граница Европы и Азии —

Золотая средина России.

Пронеслись времена. Было разное.

Только держится мир, как в начале,

На границе Европы и Азии,

На Уральском хребте, на Урале.

1999 г.

Как вам на вкус кровавые слезины?

А как – стальные крючья под бока?

И корчатся в агониях витрины

Бессмертные шедевры мясника.

Звонят из ада черти на мобильник:

Гореть в огне за каждый эскалоп…

«Макдональдс» – мировой скотомогильник,

А гамбургер – полузакрытый гроб.

Стада говяжьи. Табуны конины.

Идёт по трупам мясокомбинат.

Жестокостью торгуют магазины,

А люди покупают и едят.

Как место казни выглядят обеды.

Зубами плоть линчует человек.

Звериным аппетитом мясоеда

Икает за столом пещерный век.

У первобытных слишком многолюдно.

Шагает эволюция назад,

Когда на живодёрне ваше блюдо

Готовит электрический разряд.

2013 г.

Нам рынок подсыпают, как отраву.

Два пальца в рот – достоинство и честь.

Прощай, литературная держава.

Да здравствует курительная смесь.

Мы в обществе теперь, как будто светском.

Плеяда недоделанных господ.

Народом русским были и советским,

Теперь, как будто – рыночный народ.

Безлюдные духовные столицы.

Таскаемся задворками умов.

На зависть небоскрёбной загранице

Не строим небоскрёбы из томов.

И в обморок мы валимся как будто…

И наркоту толкают нам не зря —

Чтоб нашатырь отечественных бунтов

Не чуяла народная ноздря.

Нас переводят на больную пищу.

Глотаем заменители добра.

И Родину, как выдавленный прыщик,

Зелёнкой баксов мажем до нутра.

И вылезла в правители нажива.

И по карманам – золотой запас.

И жадный отблеск золотая жила

Вонзает в сердце каждого из нас.

И мы уже, как будто – не по праву,

И словно мы уже – не на века.

Но справедливости былая слава

Ещё не позабыла нас пока.

… Давно ли мы коней поили в Сене?

И полз от нас Рейхстаг, как осьминог.

Крутили самокрутки на колене,

Когда весь мир лежал у наших ног…

На торгашей мы сроду не похожи,

У нас в душе – космический полёт.

И с чипом пугачёвщины под кожей

Какой мы, к чёрту, рыночный народ?

2018 г.

Не ждите спокойного тона

И бережных слов от поэта.

Поэт – он навроде симптома

Двуногой болезни планеты.

Он – крик человеческой жизни,

Распятой религией денег,

Где власть присягнула наживе

И сходит с ума от владений.

Он – плач и торжественный рокот.

И ропот пробуренных скважин.

Он – острый рассерженный локоть,

Что в бок человечеству всажен.

Он с первой строки у барьера

Стоит на правах дуэлянта

И целится в жадную эру

Всей мыслью и чувством таланта.

Сражаться на поприще века

(Ни рыцаря, ни полководца) —

Сражаться за честь человека

Земля создала стихотворца.

И в этой космической роли

Он будет до крайнего срока

Настаивать правду на боли

И с кровью выталкивать в строки.

И можно за то поручиться,

Что горьким лекарством страницы

Хоть кто-нибудь будет лечиться

В его стихотворной больнице.

2012 г.

Заблудший сын вселенской дали,

Незваный гость, метеорит,

Отбросив в воздухе сандалии,

В окно взрывной волной стучит.

Он послан сверху в назиданье,

Чтоб нам напомнить через страх:

Мы проживаем в мирозданье,

А не в квартирах и домах.

Дворцы, понты и навороты —

Олигархический утиль —

В один присест болид залётный

Сотрёт в космическую пыль.

Но мы трагически забыли,

Что все земляне – земляки,

И по-людски давно не жили,

Засунув Бога в кошельки.

И жрали войнами друг друга.

Тащили кость из пасти в пасть.

Изгои солнечного круга.

Рабы, придумавшие власть.

Объелась жизнь насущным хлебом.

И совесть вымерла, как стерх.

А надо было рваться в небо:

Его хватило бы на всех.

Но для самой вселенской плазмы

Мы стали болью головной, —

И в нас бросает высший разум

Метеоритной головнёй.