Евгений Батраков - Г И П О К С И Я

Ледяные узоры под звезды,
Под колючие снежные звёзды
Небо прятало… Падала тьма…

И лежали, как мёртвые гнёзда
Средь сугробов
слепые дома…

26 сентября 1981 год

Я – тротуар.
Существо из асфальта
В наряде окурков, пыли и плевков.
Мои украшения – синяя смальта:
Россыпи мелких стеклянных кусков.

Я – чёрное средство, идущего к цели.
Я – чёрное прошлое многих из вас…
О, сколько с моей спины пересело
В кресла машин сверкающих трасс!..

Спина моя в трещинах, шрамах и в ранах…
И помню я дробь
и ломов, и дождей…
Однажды
приснилась мне фата-моргана —
Пустыня!
Пустыня без туч и людей!..

Ах! если б я мог
доползти до покоя
И лечь на века в объятия дюн,
Забыв, что я средство и дорого стою,
Забыв, что затоптан,
поверить, что юн…

29 ноября 1981 г.

Падает снег. Снег. Снег…
Льют фонари мёд. Мёд…
Слышу я твой смех. Смех…
Вижу в глазах лёд. Лёд…

Значит, опять пуст. Пуст
Мир для меня. Мой мир!..
Слышу шагов хруст. Хруст…
Это твоих чувств пир…

Вновь осуждён я. Я.
Гореть на костре день, ночь.
Будут меня, будут меня
Жечь языки черной тоски
И не уйти прочь. Прочь…

Но мне пути нет.
Нет.
В ночь,
в эту ночь. Ночь. Ночь
Вслед за тобой.
Вслед. Вслед…

2 ноября 1981 г.

Пришла.
Ни улыбки, ни слова…
Взгляд неровен,
взгляд бродит спеша.
Спеша
изнутри на засовы
Заперлась зачем-то душа.

На засовах усталость повисла
Паутиною лживой, чужой…
Что ж ты, счастье, так скоро прокисло,
Забродило,
играя со мной?..

7 августа 1981 г.

Глаза – души отдушины.
Глаза – язык души…
Не скроешь, если скучно
Со мною, как в глуши…

Я не пойму – почувствую,
Не ложь, не чудеса…
И всю печаль-тоску твою
Перестрадаю сам.

8 августа 1981 г.

Любовь не терпит откровений
И неудобной немоты.
Она жива, пока сомнений
Не меньше сладкой маяты.

Она жива, пока разлука
И близость вечная – равны.
Жива любовь, пока есть мука
На грани смерти и весны…

Приходят женщины к мужчинам
На жизнь без горя и войны.
И веря в счастье без причины,
В беду не верят без вины…

Идут мужчины без опаски
Свои сердца на век отдать.
Они надеются на сказку
Конец которой не создать…

Но дни, недели – быстро тают
И время замедляет бег…
И вдруг счастливцы замечают,
Что между ними – первый снег!..

Как много в этом взгляде боли!
Как много горечи и слез…
Вершины нет… Лишь чисто поле…
И счастья нет. И нет уж грёз…

Любовь. Любовь – какая радость!
Какой прекрасный, яркий сон!..
Любовь, любовь – ты море яда,
Зловещий погребальный звон…

Ты счастья чудные мгновенья
И горя мрачный, горький век.
Ты пища риска, вдохновенья
И мать раздавленных калек…

Непостижима и нежданна…
Скажи мне, благо ты иль нет?!
И почему ложится в ванну
С желанной бритвою поэт?

И почему в петле прозаик,
Под пистолетом драматург?
Любовь ответила: «Не знаю…
Я не палач, а демиург.

Я не казню, не истязаю,
Не посылаю людям бед.
Я лишь их душам, помогаю
Прожить хоть миг, хоть пару лет

В прекрасном мире вдохновенья,
В саду волшебных, чудных слов,
Где нет грехов, проблем и мнений,
Нет ни пределов, ни оков…

Ты не вини – любовь не злая.
Любовь не губит – создаёт…
Лишь тот, от счастья погибает,
Кто счастье губит не своё…»

8 сентября 1981 г.

– Что родится зимою?
– Бронхит… Да сугробы ещё
с ледяною коростой.
– А любовь?
– И любовь. Но народ говорит,
Что дитя холодов – не великого роста.
Да и век не велик. Да и цветом век – пуст:
В декабре не бывает прекрасных цветов…
– А ты знаешь, я в детстве из маминых уст
Как-то повесть, волшебную
слышал меж снов…
В неизвестной стране, где плясала метель
Лет уж тридцать подряд пустотою играя,
Вдруг из мёртвого снега —
ярчайшая зель!
И за миг распустились над скованным краем
И пунцовые розы, и анютины глазки…
А серебряных звёзд всё кружил хоровод…
– Да, я знаю… Красивая сказка!
И, пожалуй, не зря
эта сказка
живёт…

23 июля 1981 г.

Словно в трещинах небо
далёкой эпохи
От сверкающих молний
в кромешной ночи!..
Грохотали вулканы…
Это первые вздохи
Инфернальной
подземной печи.
Пролетали века.
На планете ночами
Оседал белым инеем
космический газ…
Пролетали века.
Знойными днями
Над планетой рождались
кудрявые облака.
А потом,
на огромном,
обугленном шаре
За историю света,
может быть, в первый раз,
Среди мрака и шлака,
средь летающей хмари
Появилась молекула,
породившая нас…

Кто сказал, что Камчатка —
Безотрадная глушь,
Край скопления праздных,
Неприкаянных душ?!
Край несчастных отцов,
Неудавшихся мам…
(Эко ж, право, словцо,
Подыскали для дам!)
Расползаются слухи,
Размножается ложь
Не за хлеба краюху,
Не за надобный грош…
«Солнце не щедро греет:
С теплом у них невезенье.
Зато уж там – гонорея,
Сифилис, землетрясенья!
С любовью у них не богато.
Ласка, как сказочный миф.
Пьянство с развратом
Разят населенье, как тиф…»
Смешные… Лгущие попусту…
Спорить? Лишь тратить слова!
Давайте, товарищи, берите-ка пропуски
К нам на полуостров, к нам на острова!
Вы отрешитесь от мира
Наркотических благ,
Обменяйте квартиры
На камчатский бивак.
Вы в яранги войдите.
Вы придите к оленям.
Каюю покормите
У своих у коленей…
Вы пройдите весною
По сиреневым сопкам,
Слейтесь вы с красотою
Первозданною, робкой…
На румяных полянах,
Под берёзовой сенью,
Подышите туманом
И рассветом осенним…
На судах рыбаков,
Вдалеке от Авачи,
Вы по двадцать часов
Половите удачу!
Месяца в океанах
Средь циклонов да волн
Поищите романы,
И стаканов трезвон!..
Поищите избравших
Жизнь свою заполнять
Незатейливым фаршем:
Алкоголь да кровать…
И в итоге исканий,
Возвратившись домой,
Вы расскажете сами:
«Этот край… золотой!
Там особые люди
(И особое счастье),
Ведь спецкоры недаром
Называют их частью
Экзотичной романтики,
Романтичной экзотики?!
Презирающей, кстати,
Портсигары и зонтики…».