Евгений Батраков - Г И П О К С И Я

Как много коров и коз,
Как много мяса овечьего
в статьях,
в речАХ,
в сборникАХ!..
На душу уже – туША!
А жрать…
нечего…

Не смеюсь,
не улыбаюсь
И сижу как на ноже —
Много больно на душе
Чугуна и стали…
Не до ада, не до рая, —
Пуст карман мой
нет грошей
И сомненья стадом вшей
По душе, вдруг
загуляли…

23 апр.1982 г.

Примечание:
исполняется отрывисто, скрипучими,
желательно хриплыми, голосами

Поменяли
ориентацию,
Подковались
и ну!
в галоп!
И поёт нас,
псалмы-нотации
Партработник,
наш новый поп.
Чушь!
Блаженство
в загробных кущах
Душ спасённых ценой свечей!..
Ну, же!
попик,
горланьте
пуще,
Поднимайсь
до высот
речей!..
Мы иконы
стилягам
продали,
Мы в сортиры
снесли тома
Дряхлых библий
с замками, с разводами,
Тяжкий опиум
для ума!
Мы дома
кумачом
занавесили,
Бьём в ладоши,
вопим «ур-ра»!
И галопом,
галопом
с песнями
Рассчастливые,
как
детвора
Улепётываем,
улепётываем,
Сонный мрак
покидая
навек!
Ждут нас новенькие
переплёты!
Ждёт нас новый там
человек!..

23 апрель 1982 г.

Почему с годами всё меньше друзей,
Всё больше товарищей
да, так, знакомых;
Черней одиночество в море людей
И невыносимее дома?..
То нас избегают, то мы – избегаем…
Уж руку тепла протянуть – недосуг…
Так что же выходит,
что мы – умираем?..
Мы? В тридцать? От собственных рук?!
Но мы бережёмся, бежим от инфаркта
И в споры не влазим,
не лезем из кожи.
Мы лишь наблюдаем
события, акты
И лишь говорим: «Ни на что не похоже…»
С годами всё меньшее друзей…
Почему же?!..
Наш мир усложняется иль упрощается?
Мы ль многогранней становимся?
У же?
Стужа!
Стужа.
Стужа…
Нас ослепляет, как малые лужи!..
Осень
кончается…

23 апреля 1982 г,

Не вижу мгновений…
Не слышу минут…
А годы, как тени —
Тают, не ждут.
А я, словно вечный,
Всё корень
ищу
Бед человечьих.
Найду —
вы-
та-
щу!..
А впутаюсь в сеть
Лабиринта дорог?..
Ну, что ж – на Пути
умереть!..
Не каждый ведь смог
Позволить себе
это высшее счастье,
быть к жизни
всей жизнью
своею причастным!?..

26 апреля 1982 г.

Глупцу не суждено
Понять своей эпохи.
Он окружён женой,
Он ловит ласки, вздохи;
Он деловит в беседе
За трапезным столом —
Весь мир его в обеде,
Вся мера мира – дом;
Он в производстве дока,
Он на «Доске…» висит…
А разве это плохо?
Отнюдь!
Сегодня ж вся эпоха
На них таких стоит!..
Они
опора Власти,
Надёжный эшелон…

Он к бедам не причастен,
Проблем
не знает он…
Быть может это счастье,
Тем паче, коль из пасти
Зевота
За икотой
И храп…
Как сладок сон!..

29 апреля 1982 г.

Очередь
нерасторопностью Торга
Выгнута
в вопросительный знак.
Знаку в охвостье
становлюсь без восторга:
Люблю прямую – не люблю зигзаг!
Впрочем, не столько важна фигура,
Сколько в фигуре наши места:
Грустно быть нотой иной партитуры,
Счастье бывает лишь точкою стать.
Телу ж вопроса – не я
завершенье.
Мне суждено лишь протечь звеном,
Капнуть с дуги отоваренным Женей
И раствориться в потоке людском…
Уткой осеннею очередь движется,
Стонет десятками ног, поясниц…
Мне – показалось: из старенькой книжицы
Смотрит усталое множество лиц?!..

Нет…
Это в черные годы, за чёрными граммами
Люди
стоят за пищею плотской…
Рядом?
Здесь очередь
за фонограммой,
За диском – «ПЕСНИ ВЫСОЦКОГО»…

7 мая 1982 г.

Пьяных жён рваный смех
Брызжет, словно из ран…
Зябко кутаясь в мех
Жёны жгут ресторан
Болью взглядов зовущих,
Жаром губ, жаром щёк…
Жёны в души, как в кущи
Голый мечут крючок.

Сколько их без мужей,
Но с мужчинами здесь?..
В гвалте вилок, ножей
Дыма смрадная смесь
Кружит, словно туман
На заре у воды…
Нет воды – ресторан!
Нет тумана – лишь дым…

Дома пусто, темно,
Как в музее любви…
Цедят жёны вино,
Взглядом «жертву» обвив…

Трудно верною быть,
Да казаться не проще,
Как подарок судьбы
Ночь в постели иль в роще,
Но приходит однажды
Из туманов Охотских
Почерневший от жажды,
От трудов своих скотских
Человечище милый,
Человек дорогой!..
Трудно быть: и красивой,
И самою собой…

8 мая 1982 г.

Много видит, иного знает
И немало говорит.
Ходит,
масло подливает, —
Сам, однако ж, не горит.
Возмущён миропорядком.
Гнева, правда, курам на смех…
Как похож он на заплатку
Пришпандоренную наспех…

Живём.
Не тлеем, не горим,
Лишь иногда с усмешкой глядя
На жизнь свою, мы говорим:
«Весь мир бардак, все бабы – б…!»

И коли так все, в самом деле,
То правды этой – днём с огнём…
Пусть жизнь кому-то жестко стелет,
А нам
Своя рубашка ближе к телу,
Свою ж рубаху
не порвём!

Однако, нам упрёк не бросят,
Что мы трусливы иль скупы:
Наш интерес
с народным сросся —
Как все так непременно – мы!..
Вперёд не лезем.
На задворках
Не нам
бронировать места.
Не дети жить по поговорке:
«Башка в кустах, иль грудь в крестах».

Из кожи лезть – недолго вылезть.
А голыми – не короли.
Мы век
на середине были,
Нас «верх» и «низ»
лишь златом крыли,
А коль и с краю – не в пыли.
Мы, мыля голову идеей,
Не забываем о глазах
И нас любое солнце греет,
Любые
в спину нам ветра.
Живем… за пазухой храня,
Как индульгенцию свой лозунг…
Не лозунг даже – он броня!
И не броня он – наша поза…

11 мая 1982 г.

Старость – не радость?
И я не подарок!
Нам не сойтись,
как закату с рассветом;
Не совместиться,
как джунглям кошмара
И развесёлым грёзам поэта!..

Тридцать два лишь,
но обсосано сердце, как кость,
Болью…
Откуда же столько боли!?..
Врешь!
Вознесенский, —
Я в мире не гость —
Узник!
Да, узник
покорный, как кролик!..

Яма всё ближе,
всё ближе,
всё ближе!
Уж…
Дует сырым на меня ветерком…
Я знаю! —
не зря мою шкуру так, лижет
Ужас шершавым своим языком…