Евгений Батраков - Г И П О К С И Я

…У женщин – зашторены взгляды
Ресниц опахалами с ноготь.
Мужчины прищурены. Рядом.
Ладошка в плечо и – под локоть.

Танцуют. Динамики дышат
Тревожным, взволнованным блюзом.
Какая патетика! – Крыша
Одна
для сердец
и для пуза!

Певичка,
в распоротом платье,
Виляя коленом и задом,
Живою рекламой объятий
Трепещет над тёмной эстрадой.

Со стен
в дребезжащую массу
Всыпается шепот и вздохи.
И с дрожью гуляют по мясу
Мужчин
сексуальные
блохи!

И плавятся взгляды в пожаре
Ветрами желаний раздутом!
И пары шампанское жарят,
Взмывая в падение круто!

И губы, блистая от жира,
Воткнувшись в пунцовые уши,
Шуршат о пустынной квартире
И, может быть, даже о душах…

16 декабря 1981 г.

Критикующим Вознесенского

Воробушек родился летом.
Невзрачен, сер и безголос,
Зато с душою был поэта!
И мир любил за то, что прост,
Просторен для цветных мечтаний…
И часто
раздавался крик
Поэта серого
средь зданий:
«Лу-чик!
Чик-
чик-
чик!!!»
А вот и август.
Нет милей
Поры танцующих дождей…
И торопился воробей
Своих порадовать друзей:
«До-ждик!.. До-ждик!..
Жди-ик! Ждик-ждик!..»
Но все молчали. Хоть убей.
Поэт сердился: «Ну, уроды!
Дождь непонятен?! Вот так смех!
Да это ж вечность, а не мода!
Да это ведь сама Природа !»
И вдруг… Посыпал первый снег…
Опешил серый.
В позе мэтра:
«Ты как идёшь? Что ты за диво?! —
Кричит на странного врага. —
Ни ритма нет, ни рифм, ни метра —
Всё задом наперед, всё криво».
– «А на фига»?!..

4 декабря 1981 г.

– Какая известность у писателя Ю.!
– Он вклад в литературу сделал важный?
– Нет, общедоступен – везде продают…
– Видно настольный…
– Да, нет – настелажный!

28 декабря 1981 г.

* * *
В подушке – пух.
На подушке – голова.
В голове витает дух,
Волосатый, чёрный дух!..
Спит несытая вдова…
Спит и видит без затей:
Голова – набита пухом!?..
Чёрным пухом! Грязным пухом!
А лицом она – старуха!..
Телом – сборище костей!?..
Баба в вопле поперхнулась,
Пальцы скрючились под пледом,
Черен рот – зияет дулом!..

Так-то
дрыхнуть до обеда!..

31 января 1982 г.

* * *
У виска
не муха —
У виска – мушка…
Смерть
она не мука,
Если ты
игрушка
Не судьбы, не страсти —
Лиц
определенных!..
Это не несчастье
Крюк
повороненный…
У виска не муха —
Мушка
у виска!..
Ты не плачь, старуха!
Мать моя, тоска…
Это ли
не счастье —
Крюк повороненный,
К тем,
определенным!
Крюк повороненный —
Это
не несчастье…

5 февраля 1982 г.

Зияет рот
могильною ямой,
А в нём покойник – немой язык…
Немой на съездах и на собраньях,
Немой…
потому, что
он видит
клык!
Не свой, разумеется, – свой
не режет
Тех, кто находится за спиной…
Не цепенит ведь
ни лязг, ни скрежет
Свой?..
Спи,
«друг мой»,
в слюнявых объятьях —
Тебя оправдают потомки пером:
«Клык и язык – тогда лишь братья,
Когда во рту,
но во рту
одном…»

5—7 февраля 1982 г.

Выбирайте судей!
Выбирайте судей!
Выбирайте судей!
Выбирайте палачей!
У вас не убудет
И у них не убудет,
А мы с вами будем
Хоть знать, кто – чей!

А от тюрьмы, как и от сумы,
Не уйдёшь, коль честен!..
Ох! позаботятся уж умы,
А плод их забот известен.

А коли ты вор, или хоть бандит,
Всё едино, нам вместе,
Нам с тобою нары делить,
Нам с тобою
ве-
се-
лить
Души свои песней.

Выбирай же судей!
Выбирай же судей!
Выбирай же судей
Хоть наугад!
Всё едино будет,
Всё едино будет
Будешь сам не рад!..

У пивной, как в парной —
Деловита беседа.
Вокруг банки одной —
Молодой и два деда.
Есть в другом сочетанье —
Дед и два молодых…
Здесь не смотрят на званья,
На колодок ряды…
Здесь критерий – не возраст,
Не кулак, не портфель.
Здесь особенно остро —
Объясненье под хмель.

Группа – это ведь остров
Душ осевших на мель…

14 апреля 1982 г.

Не страшен черт,
коль так его малюют,
Не рай наш век,
коль так о нём кричат…
Тебя, Россия, мать моя, люблю я,
Но без румян, без маски палача.
Тебя, люблю,
как женщину,
как девку,
Как жизнь!..
Как жизнь —
безвыгодно, за так…
Люблю,
как любят молодость-калеку
Пропойцы
в полусредние лета…
Мне безразлично
кто в твоей короне
И кто тобой
прикрылся как щитом.
Всё это вне тебя…
Как проводник в вагоне
Не властен над пейзажем за окном,
Так никакие власти и законы
Не властны над душой, что босиком…
Твоих детей
в краях чужих не мало.
Что не хватало им
любви твоей иль благ?
Гнала их жажда
воли
иль металла?
Неважно…
Куда важней
обратный шаг…
А мать… Какая ж мать
детей своих не примет?
Детей, что разлетелись наугад?
Какая мать
детей забудет имя
И не простит
вернувшихся назад?..
…Любовь к тебе, Россия,
вне забвения
И вне расчётов
суетных она…
И лишь любовь
надежду возвращенья
Питает у ушедших,
а вина…
Вина ушедших
стоит
восхищенья!..

14 апреля 1982 г.

Человек вне позиций:
Ни за нас, ни за тех.
Не безлик, не безлицый,
Знает счастье, успех.
Знает цену страданьям,
Цену лжи и потерь,
Но не с ними, не с нами
Его нет… Верь, не верь…

Он как все, но вне всех:
Ни за нас, ни за тех…

Нет отличий в повадках,
Нет в манерах примет,
Но – доволен порядком,
Веком, местом вполне.
Он доволен и – баста!
И с тобой не пойдёт!..
Сколько их будет на сто?
Сколько рядом живёт?..
Их «стреляют»
и часто
Как гусей сытых, влёт,
Непричастных несчастных…
Непричастных, несчастных…
Вот такой переплёт…

20 апреля 1982 г.