Лилия Виноградова - Улыбайся мне

От пожара и до наводнения,
С воскресения до похорон
Я в законе стихосложения
Признаю самый верный закон.

Когда в запасе два пути,
Ты третьего не жди.
И воду в синем треснутом стакане не мути.
Открой бутылку белого
Холодного вина.
Желанья оголтелого,
Трусливого и смелого
Напейся допьяна.
Когда в букете смешаны
Любых мастей цветы,
Не сортируй на разные подвиды красоты.
Любуйся и не умничай,
Вдыхая аромат.
Ведь так же кем-то смешаны,
Над гибелью подвешены
Учитель, враг и брат.

Планида такая, что ляг и лети
В объятья, проклятья, распятья.
Сочится по кадрам в зажатой горсти
Кровавый комок восприятья.

Ни Вере Холодной, ни Саре Бернар
Не плакалось так, не страдалось.
Замашки, мой ангел, больней, чем удар,
А кадров почти не осталось.

Убей все ненужные, ну же, не трусь!
Ведь памяти флэш ограничен.
Откуда у девки вселенская грусть
И так ли уж Автор первичен?

Нагнись-ка пониже, чего нашепчу:
На титрах ужасная тайна.
Я знать раскадровку совсем не хочу,
И вся эта съёмка случайна.

Закрытые веки скрывают войну,
Миры и мельканье сюжетов.
Такая планида, что не потяну
Заметок – не хватит манжетов.

Мой ангел, я знаю, что ты – это Ты.
Как долго Тебя я искала!
Статистов, орлов, симулякры мечты
С упрямой надеждой листала.

Когда ты приехал, был велик в пыли.
И я умерла и воскресла.
Мы сразу взлетели и сразу легли
На курс без кабины и кресла.

Ни слов, ни аккордов, ни всех точек G
Не хватит… И хватит про это.
В зажатой горсти меня крепко держи,
Как самку, дитя и поэта.

Ты, мил человек, не думай,
Ступай себе, куда шёл.
Зови-величай хоть дурой,
Хоть снобкой. Свинец и шёлк

Отталкивают друг друга,
Клянутся, клянут, кружат
По глупости всё, по кругу.
На велике медвежат

Силком научить – не штука.
Не штука и рифмовать.
Кровавая, брат, наука
Не дрейфить, не воровать,

Не пыжиться, не павлинить,
Про Сеньку и шапку забыв.