Бахинур - Тысяча пятьсот рубаи

Мой светлый образ будет затемнён,
Облит помоями и осквернён,
Но после долгого забвенья снова
Его продвинут в колокольный звон.

Горизонта не видно, он спрятан в туман,
На скале примостился седой балобан;
В пелене предвечерней привиделась дева,
Пригляделся…, увы, визуальный обман.

Уж лучше промолчать, но вынужден признаться:
Однажды я хотел от страсти отказаться,
Однако на пути мне встретилась Она,
И я на целибат решил не зарекаться.

Былые ценности семьи
Не входят в ценности твои:
Ты занята вполне цинично
Монетизацией любви.

Не обвиняй в своём несовершенстве
Отца и мать, проведших во блаженстве
Лишь несколько секунд, зачав тебя:
Благодари за жизнь и будь в смиренстве.

Не беспокой молитвами Творца,
Не жди к утру сокровищ у крыльца:
Надейся на себя и действуй, действуй —
Ведь ленью не достанешь и яйца.

И тех не исключайте из забот,
Кто вас неслышным голосом зовёт:
Настанет время немощи и вашей —
И вам на помощь кто-нибудь придёт.

Искажается мир через наше сознанье;
Укрепляя в себе искажённые знанья
И уверовав в правильность действий своих,
Подрываем устои всего мирозданья.

Не раз меня лупили по рукам,
Чтобы отвадить от любви к строкам,
Но я не тот, кто в страхе поддаётся
Или сдаётся звере-дуракам.

Я спросил бы у Солнца, зачем раздаёт
Оно жизни лучи тем, кто криво живёт,
Но молчу, потому что уверен, светило
Меня вмиг за вопрос неудобный сожжёт.

Мы лежали с любимой в постели большой,
Несказанно нам было вдвоём хорошо;
И простая открылась мне истина жизни:
Береги, что дано, и не требуй ещё.

У красотки в руках был игрушкой султан:
Обнимая её «кипарисовый стан»,
Султанат свой профукал, подобно мальчишке:
Ведь не зря говорят, в женском теле – шайтан.

У завистников всех одинаковый стиль:
Они громко кричат, словно сели на шпиль,
Мол, и это не то, да и то, как не это,
Но заткнуться спешат, если дать им бутыль.

Можно всё переврать, даже Бога заветы,
И внушить дуракам друг на друга наветы;
Мир давно бы сошёл с богоданной оси,
Если б честные все замолчали поэты.

Я не знаю, когда напишу, к сожаленью,
Свой последний сонет, став чужим песнопенью,
Но хотел бы я знать, что мои рубаи
Не подвергнутся злостному в мире гоненью.

Правда колит глаза: неприятно узнать,
Что совсем не чиста «благородная» знать,
Что у каждого свой в шифоньере «скелет»…
Но ещё неприятней об этом писать.

Коль поклонишься раз – ты готов быть рабом;
Украдёшь невзначай – и казённый – твой дом;
Если девушка ты и отдашься не в браке —
Ты уже кандидатка к призыву в содом.

В переносном значении слов – полнота.
В переносах сегодня сквозит суета.
Как мы так все значения перенесли,
Что в итоге осталась одна пустота?

Из глубин подсознания выплывет суть,
Ты её для себя не забудь подчеркнуть:
Подсобит она в мире сплошных заблуждений
С еле найденной к свету стези не свернуть.

Прославился поджогом Герострат,
Храм Артемиды обративший в ад.
Но ты себя умом, а не безумьем
Прославь, как Аристотель и Сократ.

Я всего лишь точка на твоей груди,
Милая планета, ран не береди:
Всё, что было, знаю и забыть хочу
Ради светлых точек, ждущих впереди.

Вулкан остудил изверженья свои —
И этим подобен он нашей любви:
Она бушевала, пылала, кипела,
А после умолкла в застывшей крови.

Я ем не потому, что хочется мне кушать,
А чтобы организм случайно не разрушить:
Я должен быть здоров, имея чуткий слух,
Чтоб музыку небес для вдохновенья слушать.

Кричали дурни: «Паранойя
Свела на нет рассудок Ноя!».
Итог известен. Так и вы
Разумных бьёте, хором ноя.

Я спать хочу, но мысли копошатся
В моём мозгу, решив перемешаться,
Чтоб я мучительно искал канву,
Боясь в ночи с рассудком распрощаться.

Успокойте себя и соседей своих —
Не родился ещё в мире ядерный псих,
Но учите детей охранять свою Землю,
Чтобы с ней не дожить до минут роковых.

Оказавшийся вдруг в зоне действия стервы,
Убегай поскорей и спасай свои нервы! —
Лучше евнухом стать, чем такую иметь,
Да к тому ж у неё далеко ты не первый.

Променяли народы свободу свою
На вассальный комфорт в продуктовом раю.
Осуждать не берусь по причине простой:
Если край – это рай, пусть жуют на краю.

Надень очки, коль плохо видишь,
И дверь найди, из коей выйдешь,
Когда тебя к ней, пнув под зад,
Направят те, кого обидишь.