Марина Леванте - Время пластмассовых богов. Сборник поэзии

Хоть и в том моём сноведеньи,
Где попуталось абсолютно всё,
Где смешалась реальность с прошлым,
С будущим, даже с тем моим сном,
Где так сильно стучали по сердцу,
Не давая себе отчёт,

В том, что делают мерзкие твари,
Нанося мне удар по душе,
Ведь она- то как раз и не спала,
Снился сон лишь моей голове,

А душа моя молча страдала,
Понимая, что всё не во сне,
Когда сон всё рождал тех чудовищ,
Что всё били во мне по душе,
Всё те мерзкие, глупые твари,
Что не ведая, делали зло.

Ибо было всё это и будет,
Так сказала картинка в том сне,
И проснувшись от стуков суровых
В настрадавшейся голове,
Поняла, что тот сон был всё же явью,
Где столь сильно избили в душе,
Отголоском из тех же реалий,
Где всё ж не было, всё хорошо.

Грусть в глазах, печаль в улыбке,
Будто маски две в одном,
Комедийного актёра,
И трагедии в одном,
В том лице полупечали,
Что рисована пером,

Будто дива Мона Лиза
С неразгаданной судьбой,
Он смотрел и улыбался,
И в глазах печаль таил.

Что сказала Мона Лиза
До сих пор гадаем мы,
Тоже так же улыбалась,
Странно в мир глядя на всё.

Так и он, что мим из сказки
Про законченную жизнь,
Где слились в одном спектакле
И трагедия, и фарс.

Он же глядя с той улыбкой,
И с печалью в тех глазах,
Продолжал всё ж улыбаться,
Грусть копя в своих глазах.

А потом в финале жизни он сказал,
Что то не сон,
Не игра из двух спектаклей,
Просто жизнь такая есть,
Где-то грусть, а где улыбка,
Как на полотне из Лувра том,
Где сошлись не просто маски,
Где означена вся жизнь.

Я научился слышать тишину,
Где даже нет её в помине,
Сквозь грохот улиц и домов,
Я вечно слышу тишину,
Несущуюся, словно ветер,
По крышам городских домов,
Срывая всё со свистом по дороге.

Той, что асфальт, а по нему,
Всё с грохотом несутся шины,
Угарный газ из труб машин,
Он тоже слышен в этой нише.

Ведь это то, что было раньше тишиной,
И то, чего теперь и нет в помине,
Но я соскучился по тишине,
Я слышу её даже,
В журчании воды из крана,
И в звуке утренней росы,
Там, где и не было её в помине.

В том вечном грохоте дорог,
Домов и мостовых убогих,
Я просто глохну от того,
И наполняю тишиной
Те мнимые моменты,
Где быть не может тишины,

Но я же её слышу!
И кажется, порою, вижу.
И в том порыве ветра,
В скрипе двери,
Что с грохотом закроется потом,
В собачьем лае, в треске балок,
В шумящем грохоте машин.

Наверно, просто я скучаю,
И так хочу услышать тишину,
Что наконец, когда её я слышу,
Ту истинную тишину,
Стремительно ворвавшуюся в душу,
Когда сквозь этот грохот вдруг
Прорывалась истинная тишина,
Я млел от счастья, думая что умер,
Но наконец, услышав тишину,
Которой не было в помине.

Свою я жизнь почти что прожила,
Пускай еще не до конца,
В ней было много из такого,
Чего забыть хотела б я.

И я забыла, нет, хранила в памяти своей,
Дела давно минувших дней,
Но это были дни, недели,
И годы жизни, прожитой давно,
В которой были и потери,
И где себя не потеряла я.

И потому, глядя на то, что было,
Мне кажется, то было не со мной,
Давно утихли все и боли,
Душевные, что поросли быльем,

И было много там смешного,
Вернее, это я смеялась там,
Где кто -то плакал бы, однако,
А мне всегда было смешно,

Как будто жизнь моя была,
Сплошным несчастьем,
Приправленным одним большим смешком,
То я умело исправляла,
Всё то плохое, что могло бы быть.

Оно и было, правда я над ним смеялась,
Что мне позволило туда глядеть,
Туда, где жизнь та проходила,
В которой не всегда всё ж было хорошо,
Без капли горести и сожаленья,
Как будто книгу я прочла,
Которая была не про меня.

И потому, когда мне кто- то,
Выражает пониманье,
Глядя с сочувствием в лицо,
Всегда мне хочется сказать такому,
По-моему, поздно мне сочувствовать давно,

Вам так не кажется, однако?
А я так думаю и я права,
Что то, что было, это было,
Оно случилося давно,

И даже при ином раскладе,
Вернуть все на круги своя,
Чтобы всего не повторилось,
Что б не сочувствовали мне,

Ну не получится, как не старайся,
Как молодость обратно не вернуть,
Она была, уже почила,
Настали новые всё ж времена,
В которых я ещё жива.

И собираюсь дальше жить,
Не для того, что б вы тужили,
И в спину мне же говорили,
О том, какая жизнь всё ж у неё была,
Вы, знаете, какая б не была,
Она всегда была моя.

Вот рухнул снег,
Но не нарушил время года,
Не прекратил прилета птиц,
Их радостного щебетанья,
Что означал приход весны,

То легкий катаклизм,
Случившийся весною,
Когда обрушились снега,

И даже чуть мороз ударил в окна,
Но не сковал стекло,
Не заморозил инеем окно.

Там за окном стучали клювом птицы,
Напоминая, что весна пришла,
И прогоняя зимние коллапсы,
Куда подальше от себя.

И день, чуть тронутый седою поволокой,
Не задержался долго,
Ночь прошла и он ушел,
На утро вновь стучались птицы в окна,
И щебетали громко радостно на все лады.

Ведь удалось им обхитрить,
Те зимние проделки,
Просто прогнав зиму,
Что так случайно
Обрушила свои снега,
Так и не смогла она вступить в права,
Лишь чуть сказалась временным коллапсом.

Люди в жизни совсем не меняются,
Жизнь меняется, люди – нет,
Будто тот первородный грех.

Странно. Жизнь меняется,
Люди тоже меняются в ней,
По отдельности – нет.

В общей массе они всё ж меняются,
Как и жизнь, что меняется в них,
Мне всегда казалось обратное,
Жизнь меняется, люди – нет.

А ведь жизнь не стоит на месте,
Вместе с ней не стоит человек.

Тот дурак он становится дурнем,
Тот злодей он становится злом,
Заражая своим злодейством,
Окружающих в мире людей.

Их манеры, что были хорошими,
Стали очень плохими в момент.

Ведь меняется жизнь и не к лучшему,
И меняет она же людей.
Странно мне казалось иначе,
Но ошиблась я как и всегда.