Любовь Сушко - Мистический лабиринт. Лирика и мистика

Останется в тумане у черты,
Душа в простор морской опять стремится.
Ассоль вернется, и проснешься ты,
И пусть пока тебе спокойно спится.
Да, Мастер не прорвется больше к ней,
Он даже не отыщет Маргариты.
Ассоль осталась в городе теней,
В стеклянной сказке, где мечты разбиты.

И желтые цветы в ее руках,
Они смущали Мастера в ту пору.
Они внушали боль ему и страх.
А женщина, смотревшая с укором
На мир, ее душивший и шальной,
Вдруг в нем судьбу свою опять находит.
Но он чужой, израненный, больной
По осени, он словно призрак, бродит.
И все-таки прильнув легко к нему,
Она очнулась от своих проклятий,
И чувства, обещавшие тюрьму,
Бросают в море грез, стихов, объятий.
И вот она, как сорная трава,
Отчаянье ее оставит скоро.
Она любить способна и права,
И цвет измены – этих листьев ворох,
Подарит ей судьба и в этот час,
Когда чужие тают в миг заката,
О, Маргарита, как порой и в нас
Любовь проступит зло и виновато.
– Безумная, – опять отметит кот,
– Счастливая, – ответит Абадонна
Она не слышит, и она живет
Его творением, как легко бездомной,

Без имени, без комплексов опять
Ждать возвращения Мастера и верить,
Что ты, еще способная летать,
Как листья от порыва ветра, двери
В тот мир иллюзий снова распахнув,
И не желая видеть то, что было,
Сгорев воскреснуть, и опять прильнув
К стихии, знать, что снова полюбила.

И все богатства – только дивный прах,
И все чины – нелепая забава,
Когда душа сгорает на кострах,
Чтобы воскресла и любовь и слава.
И кот тебя на кладбище опять
Упрямо будет наставлять и верить,
Что рукописи снова не горят,
Что не деньгами чувства ты измеришь.
И как легко крушить нелепый быт,
Когда сам Воланд говорит с тобою.
И прошлое в кострах любви горит.
И ты живешь надеждой и любовью.
Любовь летит из подворотни к вам,
И кажется спешит к тебе убийца,
Весны внезапной тишина и гам,
В душе уже увядшей возродится…

Пролог
Я часть той силы, той ли, я не знаю,
Но в пропасти исчезнувших минут,
Как шахматист, фигурками играю,
Ко мне на бал опять они придут.
И Мастера из бездны извлекая,
И увлекая вас в кошмар миров,
Я вижу, эта женщина нагая,
Как Саломея, среди их пиров.

Ну что ж, начнем, вам никуда
не деться.
История, испитая до дна,
Осталось только на балу раздеться,
И что там будет? Мир лишится сна.

1
А на балу, где в суете теснятся,
Не оставляя на душе следы,
Лишь эти тени, пусть тебе приснятся
К рассвету Патриаршие пруды.
Там эти двое спорят, забывая,
Течение времен, опять о нем.
Профессор иностранный возникает,
И мир наивный, так терзает он.
Не все пути в тумане различимы,
Опять ему лишиться головы,
А это просто жизнь несется мимо,
Совсем забыв про правила игры.

2
О, это миг, Пилат, к нему приводят
Иешуа, и вечность, словно миг.
И там Иуда под балконом бродит —
Задумался о выгодах своих.
И жизнь течет, ее пустые звенья
Отброшены, как нам ненужный хлам,
Останутся мгновенья озаренья,
И тень металась по его следам.
И там, во тьме, все гибельно и свято,
Растаяли над бездною следы,
Распятие, уносится куда-то
Усталый призрак яростной беды.

3.
Из бездны поднимаясь, Маргарита
Давно забыла генеральский дом.
Там зеркало старинное разбито,
И бесами весь мир заполонен.
Зачем они нагрянули в столицу?
Умножить зло, добро нам подарить?
Во тьме ночной отчаянные лица,
А Воланд среди звезд ночных парит.
Царь Ирод спит, там Саломея кружит
В бесстыжих снах, Креститель обречен.
И странный мир расширен или сужен,
Но в музыке Шопена гибнет он.
4.

Проснулась в этот горький миг столица,
И сотни лиц в тумане различив,
Метался Мастер, где ему укрыться,
Когда поэт, слагающий стихи,
Поведал о явлении героя,
Которого ему не пережить.
И там, во тьме, сирена, грозно воя,
Меняет мир на эти миражи.
Там Маргарита – облако тумана,
Там Берлиоз – подобие огня,
И значит ясно – поздно или рано
Дотянет он до рокового дня.

5
Пилат спасен, Пилату легче станет,
И где-то там, у дикой высоты,
Его Марго в последний раз помянет,
Подарит миру желтые цветы.
А между тем в столице все сто-лицы,
Все кувырком в тумане и огне,
И где-то могут бесы воплотиться,
И бродят тени снова по земле.
Роман переписать, поставить точку,
Остановиться снова у черты,
И точно знать, что все это цветочки,
Те желтые, внезапные цветы.
6.

Мир канет в омут страсти и растает
Распятье, Саломея, Иоанн,
И пусть тогда к нам Абадонна грянет-
Невинен, как дитя, как ураган.
Он будет страшен нынче на закате,
И в суете несбывшихся утрат
О чем ты думал? Только об утрате,
Но здесь никто ни в чем не виноват.
Листая дни, уходят прочь сомненья,
Поэты у огня молчат в тиши,
И остается блажь стихотворенья,
Для Дьяволом оставленной души.

7.
И тополиный пух летел куда-то,
Туда, в туман, и не хватало сил,
Узнав свои последние утраты,
Тебе Бояном быть, но нет Руси,
Есть только миг сознанья и сомненья,
Когда в пылу сгорающих поэм
Останется строка стихотворенья,
И улыбнется пустоте поэт.
Их Мастер не любил, я это знаю,
Но Воланд молча слушает стихи,
Гроза, глаза и жизнь замрет у края,
И нам простятся все его грехи.
8.

Бал мертвецов, где отравитель каждый
Готов ей рассказать об этом дне.
И знаю я, она придет однажды,
И черный всадник на гнедом коне
За ними и за нами ли, не ясно,
Романа сон, печали миражи,
Все это и жестоко и напрасно,
Вернет в реальность и поможет жить.
И в зеркале мелькающий Иуда,
Мне бросит деньги и уйдет во тьму,
И жду суда – прозрения и чуда,
Но я одна, и я пришла к нему.
9.

И будут все исчислены потери,
Мы все в огне услышим голоса.
И только там весенние капели
Нас оживят с тобой на полчаса.
Чтоб снова эту рукопись спасая,
И забывая новый скорбный путь,
Могла пройти в пустыне я у края,
И встретить Маргариту и задуть
Свечу, и чтобы не было пожара,
В огне внезапном, рукопись спалив,
Я вижу, как они выходят, с жаром,
Все повторяя словеса свои.