Александр Иванченко - Запах полыни

Нам с верой и жизни дорога видней,

А благость душевная светится в лицах,

Святая вода со слезой на ресницах.

Я у всех людей прошу прощение,

Даже и у тех, от коих пострадал.

И пусть не будет места для сомнения —

По максимуму, всю я вам любовь отдал.

Если не досталось кому, то простите,

Нельзя же в сердце уместить весь мир.

У Господа, Он – щедрый, попросите

Устроить грандиозный жизни пир.

Там будут многие, но точно, что не те,

Кого в тот день придется помянуть.

Я, если не приду – вы, также, не взыщите,

Готовлюсь или двинулся я тоже в путь.

Я много негатива пропустил сквозь душу,

Осадка горького и грязи горы в ней.

Вот, если б разом всё оттуда мне наружу…

Боюсь, для этого не хватит жизни дней.

Как хочется, конечно, без проблем пожить,

И нашу жизнь, чтоб не травили ядом мрази,

Чтоб из источников святых любви нам пить;

Очистить разум наш и души все от грязи.

Поможет в этом нам Спаситель, наш Господь,

Главенствует во многом дух, мораль и вера.

Перезагрузку провести с очисткой, чтоб

В Его страданиях познали эталон примера.

Взахлёб любить, но чтоб не поперхнуться

И жить с размахом, без тюрем и сумы —

Так хочется и в те года опять вернуться,

Где молоды мы, счастливы, красивы и стройны.

Взахлёб любить теперь уже не сможем,

Хоть сердце стонет, но увы, не от любви.

Как день сегодня нами будет прожит,

По белому, подробно, ты мелом напиши.

А, если нет – по-чёрному и сажей,

Никто об этом факте не должен совсем знать.

Багаж любви нам не пополнить кражей…

Любите, пока любится! – хочу сказать.

Подпитай меня Родина силой,

Силой духа меня подпитай.

Лихолетьям, поросшим тиной,

Месть Отчизне искать забывай.

Русь крамольная и златоглавая,

В ширь привольная и многогранная,

И с серпастым гербом, и двуглавая,

И от недругов всяких страдальная.

Подпитай меня Родина верой,

Духом предков моих от корней.

Передать я хочу внукам сменой

То, что ценностей всяких важней.

Всю любовь и ту веру, и преданность,

С коей жить завещали отцы,

К своей Родине. В том же уверенность —

Вы рассвета Её, однозначно, творцы.

Зачем я пришел в этот мир,

Зачем меня мать родила?

Насколько мне мир этот мил,

Коль рвёшь без конца удила?

Как часто встаёт сей вопрос

И трудно найти мне ответ —

Мир изменился, пока я рос,

Его догонял я много лет.

Жалею о чём-либо я? Нет,

Хотя допустил ряд ошибок,

В разуме искрой забрезжил свет,

Но стержень жизни уже не гибок.

.

Зачем я пришел в этот мир,

Я должен себе ответить:

Может место моё среди лир,

Но на лаврах уже не светит.

Верному и преданному охотничьему псу

Ты пал от выстрела охотника-злодея,

Мой верный друг, пес преданный, Буран.

Я взял тебя на руки, а сердце холодеет —

Пронзил его стрелок, во мне хоть нет и ран.

Ты подавал надежды прытью на охоте,

В облаве не было тебя средь прочих равных

И, отдаваясь полностью работе,

Трофеев добыл я с тобою много славных.

Охотничьим ножом я дёрн крошил сначала,

Промерзшим слоем руки все порвав до крови,

И душу рвал, она, как выпь кричала…

Мой сын рыдал, сдержать не в силах боли.

И эти слёзы разогрели мёрзлость почвы,

Умолкли дерева, их корни расступились.

Буран, что член семьи, так были связи прочны…,

Но лопнула струна, часы остановились.

Салют посмертный дан заслуженно герою,

А тот злодей, как трус, уверен, задрожал.

Пусть над тобой цветёт акация весною…

Тут слёзы полились, но я их не держал.

«Прощай, оружие!» А злыдня Бог накажет,

С такою братией, мой грех, не по пути,

Кто в дичь не попадал, но в пса-то не промажет…

Мой верный Друг, прошу тебя – прости!

Высоким полётом давно я не брежу,

С пригорка, хотя бы, на жизнь посмотреть,

От маховых перьев концы чуть обрежу,

Чтоб планка желаний упала на треть.

Так будет спокойней, без лишних «залётов»,

Падений не будет – не в счёт те, с пригорка,

Желаний нескромных и в этом просчётов,

Убежищем станет, для рака как, норка.

Я буду за жизнью на дне наблюдать

Из норки своей, здесь так тихо, спокойно;

О жизни, что прожил и как, рассуждать —

Прожить бы остаток в уме и пристойно.

Стартовал я по жизни ни шатко, ни валко.

В середине пути набрал крейсерский ход,

А теперь темп сбавлять, хоть и жалко,

Подключу «мост передний», будто я – вездеход.

И буксуя, дымится в нагрузке «резина»,

Утопая «по брюхо» в дорожную грязь,

Моя скорость упала, ползу, что дрезина —

Теперь и не скажут: «В карете мчит князь!»

Скорей обзовут: «Рухлять, ты, старина!

В труху не рассыпался как, развалюха?

И где же та крепость, где терпкость вина?

Ты б, вместо клюки, с собой взял бы старуху…»

Смеются безбожно, как есть, молодёжь.

Конечно, и я им могу так ответить:

«Знай, старость приходит, когда и не ждёшь.

Сумеешь ли ты её тополем встретить?…»

Я сквернословить без усердия учился

И в этикете не приветствую жаргона,

Хотя, отец, в сердцах «изящно» матерился,

Наговорить отборных слов мог три вагона.

Я ж находить привык иное красноречье,

Вводя тем самым в ступор, пришпилив оппонента:

Эпитеты, сравнения и разные наречия —

Не выдержит подлец позорного момента.

Язык наш не украсит похабное распутство,

Он и без этого так красочен, богат, велик.

Мы не позволим узаконить богохульство:

Словами язык чист и светел перед Богом лик.

Мстителен я?! Да! Не по мне мягкотелость,

И на ваши поступки – мгновенный ответ.

Мне отомстить сиюминутно захотелось —

Вот этим я открою свой небольшой секрет.

Возможно, злыдень – я. То вам судить, не знаю.

Возможно, мстительность с рождения в крови.

Ты сделал мне добро – с ответом, полагаю,

Затягивать нельзя, взаимность прояви.

Улыбку ощутив в свой, не интимен адрес —

Я тут же «отомщу», сменив вмиг мрачный лик

На милую гримасу, монетки, словно аверс

Засветится она с сплошной от солнца блик.

.

А на любовь я «мстить» так буду «беспощадно»,

Как будто, «глаз за глаз», я сердце – за любовь.

Любить я буду сильно, стремительно и жадно,

С лихвой, чтоб отомстить за сердца эту боль.