Александр Иванченко - Запах полыни

Свобода слова сладкая, порой горька,

И небо голубое, солнце за решеткой.

Плывут так молчаливо в небе облака,

Не выбить дух свободы из сознанья плеткой.

С чего начинается старость?

С одышки и палки в ходьбе,

Когда реже чувствуешь радость,

Когда жизнь дается в борьбе.

С чего начинается старость?

Когда чаще ходишь в аптеку,

Когда день бывает не в радость,

Когда переплыть нет сил реку.

С чего начинается старость?

Когда ноги сами не ходят,

Сковала их напрочь усталость,

В задворках семьи мысли бродят.

И, если ты старость, брат, встретил —

Тебе улыбнулась судьба,

Ты вызов «даме» ответил,

С косой коя, будет борьба.

.

И в этой борьбе, чья победа

Зависит не все от тебя.

Дожить до солидного возраста деда

Поможет Господь, образ жизни, семья.

Старость, известно, не радость,

В ней плюсы хотел я найти.

Она ведь – не молодость – шалость,

Этапы всей жизни ты должен пройти.

Нескромные желания, нет-нет, да и нахлынут,

Я не скажу, что часто, с годами только стынут.

Бывает, ну, хоть плачь, … кого-то, сущий грех,

В ночи мне так захочется, но крепок тот орех

И зубы притупились грызть туннель проходов

Сквозь скалы трудностей, пот, соль походов…

Нескромные желания, с просмотром, что кино.

Приятно помечтать, что было так уже давно,

Хоть и приятного то в этом бесконечно мало,

Хохол сказал бы: «Кращюго нема, чем сало!…»,

А я скажу: «Ведь это то, что мы имели в жизни.

Не пить уже шампанского, но помним шик и брызги…»

Сарказничать о чувствах никогда не стоит,

Вся святость в них и нагота невинности души.

От стрел сарказма, от их ран душа так стонет,

С желанием не слышать никого, побыть в тиши.

Грех не берите на себя и грязь не лейте,

Ведь нет прекрасней чувства, чем любовь,

Коль счастье выпало такое, вы её лелейте,

Не доставляя нестерпимую для сердцу боль.

Неймётся «уколоть» – сдержитесь, промолчите,

Ведь слово, как известно, что прыткий воробей.

Найдите к сердцу код, к душе слова, любите,

Вот, как изящно изливает любви рулады соловей.

Озорная улыбка, а в глазах слегка грусть.

С интересом смотрю, взгляды встретятся пусть.

Я уверен, увидишь мой к тебе позитив

И настроятся души на лиричный мотив.

Биение сердец с легким прикосновением

К груди, вздымающем вверх платьице, твоей,

Моей груди столь сладостным мгновением

Мы будем наслаждаться под немоту, поверь.

Твои реснички, мне ланит касаясь,

Ласкают, вызывают с трепетом блаженство,

А блеск счастливых глаз, восторгом отражает

С желаньем поцелуев игривое кокетство.

Не знаю, как зовут и ты меня не знаешь —

Не важно это, главное, поверьте, в том,

Что импульс проскочил и я, и ты желаешь,

Рождением любви день отмечать потом.

В сравнении все выглядит наглядней,

И рост, и вес, порядочность и честь.

Кто эталоном был, покажется нескладной

Пародией тому, кто ненавидит лесть.

В критериях оценок, плох кто, кто хороший,

Единого нет мнения, параметров, границ.

Всё так условно: снег назвать порошей,

Душевными уродами, тех, без изъяна, лиц.

В сравнении выглядит всё гораздо правдивей

И, как сезоны мод, критерии столь зыбки.

За эталон Джоконду представить справедливей

Не за красоты внешние, а за её улыбку.

Не обижайтесь, если кто-то вас назвал уродом —

Он эталон уродства, исправить что нельзя.

К примеру, в шахматах, уверенным проходом,

Пешка, хоть невзрачна, превращается в ферзя.

Я радуюсь весне сейчас иначе,

Как будто мир открылся в первый раз.

Моя душа поёт, словами плачет —

Неужто в разуме моем сбой получился фаз?

Но, нет, ни буйств и нет истерики в словах,

Печали нет и криков от восторга,

Я просто радуюсь, что все ж пока в ладах,

И с головой своей, и с бесом нету торга.

Пока я жив, я радуюсь ещё тому:

В окошке солнца первому лучу,

Вам, девушки-красотки улыбаюсь посему,

Открытой грудью я встречать весну лечу.

Авантюрист, я?! Может быть, немножко,

Когда тебя я за собою в даль повёл:

Ты не хотел идти, стонал и топал ножкой,

А я хотел, чтобы в тебе талант расцвёл.

Посылы же мои имели здравый смысл,

Верней – зерно, проросшее в сознанье.

Я сохранил его всё в целости от крыс,

В той первозданной форме мирозданья.

– Мне скажут: – Глуп, старик! Вознёс себя, что Бог.

Ты не гневи авантюризмом сим Творца!

– Ты, добрый человек, прости! Я бы не смог

Взять только для себя из мудрости ларца.

С тобой я поделюсь всем тем, что Бог мне дал,

А ты противишься… Тебя я не пойму.

Подобно ведь себе Господь и нас создал,

А дар, что зарождён в тебе, достанется кому?

Не называй авантюристом ты меня,

Ведь взгляды мои, точно не утопия.

Не тыкай перстом в спину, изыскано кляня…

Такая вот, как видишь, философия.

Авантюристом не зови-ка ты меня,

Уж лучше так, как есть – первопроходцем.

В том, что хочу тебе добра, в чём тут вина?

Жить в счастье нам дано под общим солнцем.

Барабанит дождь, дождь воспоминаний

По памяти моей, что по оконному стеклу.

Ведь было в жизни всё: и миг в любви признаний,

Под свечи, бокалы вина у нас с тобой к столу.

Память, наша память, словно кинолента,

Она в старых бобинах – не на дисках и «флешках»,

От раннего детства до этого вот момента

Собралась фильмотека под завязку мешка.

Конечно, качество не то, они ещё не в цвете,

И часто порвана, кусками всех времен в них связь.

А в этих промежутках, в памяти гуляет ветер —

На что-то огорчаюсь, на что смотрю смеясь.

Барабанит дождь, дождь воспоминаний

По памяти моей, что пульсом бьёт в виски.

И, если Господь даст, под максимум стараний,

Хочу её я изложить в ряд авторской строки.

На отраженье в зеркале я взор склонив,

Улыбнулся, и от того лица все складки,

Мрачные гримасы мигом изменив,

В позитивные разгладятся закладки.

– Дурная примета – себе зубоскалить, —

Ты скажешь, возможно, мне ставя в упрек.

– А, что вместо «лыбы» тебе мне представить? —

Её же «рвать» в рёве, не вдоль – поперек?!

Давайте же, люди, всегда улыбаться,

Чтоб горе боялось явиться к нам в гости.

И разным невзгодам не стоит сдаваться,