Антон Муляров - Наедине с Минотавром

I
Искусства рождаются в общежитьях,
под сливы «Ганга». Бетон перекрытий
не в силах сдержать той растущей мощи,
могучей жилы студентов тощих.
Под скрип кроватей и вопль «Иванов»,
под ритмы джаза, капели кранов,
растёт назло сорняком дотошным,
талант студентов, живущих прошлым
талантом прежних, студентов бывших,
стоящих ныне на полках книжных.

Подобно рыночным отношеньям,
искусство зиждется на сношеньях
вчера с сегодня. Их общий опыт
успех искусству на завтра копит.
Как все согласны, что мы – не боги,
что мозги наши весьма убоги,
что мы – исчадья цивилизаций,
кружась в спирали искусств и граций,
не то что Бог, не способны «бара»
(что у евреев – творить сначала).

Всё то, что было, всё то и будет!
Пусть этот слоган в нас память будит,
что надо чаще смотреть за спину,
пока Гончар не вмесил нас в глину,
взирать на предков, их брать в основу
и помнить: Солнцу лишь быть сверхновой
возможно здесь, а в людских свершеньях —
всё плагиат и повтор решений.
Читая книги, легко убедитесь,
что сами во многом порядком вторитесь.

Как всё – искусство растёт слоями.
На старый грунт оседают сами
собой идеи – дома улиток.
Под прессом времени в монолиты
растёрт ракушечник притязаний,
Искусств, находок и состязаний.
Задача юных – воткнуть моллюска
на пик кургана того искусства,
где в красной охре, в началах мира
кружат бизоны из Альтамира.

В искусстве много от соложенья.
Прибавьте к камню изображенья.
Разбей о стену фигуры плотность.
Прибавьте к зоо – антропоморфность.
Скрестите камень и пирамиду.
Оденьте глину в огня хламиду.
Всё то, что дышит, расплющи в профиль,
к нему прибавьте богатство сотен
веков, прошедших со стрелкой глаза.
Искусство Нила – протест анфаса!

Прибавь к Египту живинку Крита.
К игре с быками (от целлюлита
лекарство древних) прибавьте фреску.
К простым поминкам побольше блеску.
Златую маску сложите с трупом
и он воскреснет, зело раздутым,
могучим корнем античных пластик,
отцом аэдов и физ. гимнастик.
Скрестите Фидия с грудой камня.
Скалу в Афинах (плюс состязанья),

скрестите с греком – возьмёшь Акрополь.
Сложите с Римом, и, будто тополь,
язык копейный, остроконечный,
на древках копий протащит вечность,
в проёме арок столицы древней
волчицы старой портрет затейный.
Прибавь к фаюму желание новой
могучей веры – сиречь Христовой —
в круженьях нимбов оставить лица,
чтоб было ясно кому молиться,

получишь эру и достиженья
иной культуры, плюс Возрожденье!
Прибавьте к Джотто де ля Франческу,
а к Веронезе да Винчи фреску.
Прибавь к монаху немного сюра —
получишь Босха. Потом гравюра
скрестится с парнем из Нюрнберга,
Микель Анджело с его энерго —
бурлящей мыслью о всём и сразу.
Доминиканских костров заразу…

Всё это вместе родит усталый,
о, век двадцатый! Под нами талый
«пик коммунизма», года ампира,
казнённой веры – того, что мило.
Собрав по крохам тысячелетья,
ступени славы и долголетье
почти бессмертных следов культуры
подходим ближе к своей натуре;
мы, в наше время, в реальных силах
оставить йоту на строчках мира!
II