Елена Крюкова - Одинокий голос

На морозе распахнуты шинели, ватники, дохи.
Всех обниму: огляну.

– Эй, что молчите…
на меня колко глядите…
как… елка в Новый Год?!..
И с гармонью инвалид
харкнул из глотки холодный болид:
– Дура. Война-то… идет.

***

…Она все бегала, трясла
За ветхие рукава
Народ; руки, как два весла,
Хватала – и вперед гребла!
А люди в спину ей: «У осла
Разумней голова».

Она так мнила: скоморох!..
С колокольцами,
в алом колпаке!..
А фиксу скалил пустобрех
С кастетом в кулаке.

И, когда она голые ноги ввысь
Взметнула из-под мешка,
Крутясь колесом, —
«Чур меня, брысь!..» —
Крикнули два старика.

«Сдается, тута света конец,
Коль девка сбежала с ума!..»
«Да ну, – процедил пацан, – отец,
Снимают синема!..»

А она все кричала:
«Скоморохи, эй!..
Одежды ваши красны!..
Давайте вверх поведем людей —
От зимы до полной Луны.

До толстой Луны, купчихи, что сосной
Топит медный свой самовар,
По лунной дороге, витой, ледяной,
Как из мертвого рта – пар!

По лунной дорожке,
все вверх и вверх,
Наставляя о звезды синяки,
Катитесь, о люди, швыряя смех,
Как солнечной крови клубки!

Кидая оземь рюмки слез!
Хрустальную жизнь бия!
Пускай на земле трескучий мороз —
Со скоморохом в шубу из кос
Живых – завернулась я!..

И мы дойдем к старухе Луне!
И она нам чаю сольет,
И патлы омочит в белом вине,
И к зеркалу сунет лицо в огне,
И рот беззубый утрет…

И там мы забудем земную боль,
Забудем красные сны;
И в лунной пыли, что – мелкая соль,
Будем плясать, нищета да голь,
На Обратной Стороне Луны…»

Моего судна разрез
мой железный лес
срез
отвес
вертикальный прах
на просвет
Бог гуляет
хохочет бес
в тайных пазухах
плавниках
Моего дома разрез
кух онный тесак
от платформы компаса до
угля в бункере
до обеда за так
гимнастический зал
дзюдо
Моей жизни вес
Моей смерти вес
на волнах так крики легки
Моей радости вертикальный надрез —
до протянутой
из шлюпки
руки

***

Старуха! я корабль с тобою обхожу.
Мы снизу начали, от угольных котлов.
Держи свечу повыше. Не дрожу.
Молчим мы обе. Нам не надо слов.
По коридорам шествуй босиком.
Ночной сорочки снег по пяткам бьет.
Родная, нежный голос твой знаком.
Бормочет он. Все знает наперед.
Седая пифия, похожа на меня.
А может, мафия, мамаша богача,
Каюта люкс: он, толстый как свинья,
Он капитану в кинг продулся сгоряча.
Идем с тобой по красному ковру.
Ступаем по железным ступен я м.
Я вижу трюм. От страха я умру.
Да ты, старуха, фору дашь всем нам.
Свеча горит. Я зрю в ее лучах:
Лопаты, стоны, ругань, колдовство.
Швыряют кочегары черный прах
В зевло огня, в астральное шитво.
Парчовый ужас. Золотые языки
Драконов, крокодилов и акул.
Мир движут, наслажденью вопреки,
Кто близ машин на кроху не уснул.
Гигантский гул. Громадой грохот прет.
Хочу скорей наверх, отсюда, вон.
Кривит старуха свой беззубый рот.
Ее улыбкой океан спален.

А бункер полон углем, как икрой
Дегтярно-адской. Ночь. Рычат винты.
Турбины пышут дьявольской жарой.
Здесь мне не жить. Не выживешь и ты.
А люди наняты – работать за деньгу,
Толкать корабль вперед, вперед, вперед.
Скорей, старуха! больше не могу.
Дыхание мое сейчас умрет.
Дверь. Морозильной камеры слюда.
Дверь. Тут кладб и ще питьевой воды.
Дверь: бойлерная. Не ходи сюда.
Не оставляй железные следы.

Кругами Ада, бабка, уводи
От ярости, от ямины – туда…
Я потерплю… вот крест мой на груди.
Я кочегарю до трубы Суда.
Своей я топки, бабка, кочегар!
Бросаю уголь! не пойду ко дну!
Жгу жизнь! лицо в неимоверный жар
Поглубже, пострашнее окуну!

Давай отсюда мы наверх рванем!
Я задыхаюсь от судьбы ночной!
Улыбка: от нее светло, как днем.
Свеча ползет сосулькою стальной.
Ах, лезет к локтю кружевная мощь.
Огонь целует снежные виски.
Рука в морщинах, черепашья морщь,
Острижены по-детски ноготки.
Старуший хохот, ксилофонный гром,
Он мелко сыплет давней шелухой,
Он дробным металлическим дождем
В затылок бьет, в лоб гордый и глухой.

Наверх, мой трап!
Веди во третий класс.
Решеткою закрыт орущий рот.
А ты во клетку до закрытья глаз
Посажен, мой медведь, о мой народ.
Реви! тебе разрешено реветь.
Вопи! тебе назначено вопить.
На то ты куплен, черный ты медведь,
Чтоб на потеху на цепи водить.
Какие лапы сильные твои!
Ты выдержишь, коль на загривок встать
На черный твой! без нашей ты любви
Живешь. Ты волчья сыть и птичий тать.
Из-за решеток лапы тянешь к нам.
Да мимо мы. Мы – призраки из тьмы.
Пляши! пей пиво! верь кошмарным снам!
Билет дешевый ближе к сердцу жми.
Мальчишки чистят краденый лимон.
Девчонка кутается – в клетку плед…
Притиснул сумку спящий почтальон
К груди: там писем не было и нет…
Крестьян с материка на материк
Погнало ветром воли и тоски…
С земли на землю, с окрика на крик,
Воскреснем все, Распятью вопреки…
Гадалка что там нагадала нам?..
Что все потонем?.. экая халда!..
По Лебедю, по Лире, по ветрам,
На Южный Крест плывем, не в никуда!..
Глотни… согрет в кармане коньячок,
во фляжке жестяной – моим бедром…
Иль чем пониже… хохочи, сверчок…
и думать не моги, что все умрем…

Восток мой Ближний! Ты-то прешь куда?!
Восток мой Дальний… Иероглиф – снег…
Срываются с насеста города.
Плывут смуглянки – под сурьмою век
Огонь священный, Аллаху акбар…
А лодка тонет… дети так кричат…
Ширь выжженных земель объял пожар.
Народы не воротятся назад.
Народы лишь во тьму, вперед плывут.
Народы молят Бога: помоги…
Народы в карты резаться на ют
Идут, под звезды холодней пурги.

А мой народ?.. мой кровный звездный ход…
Моя лучина, неясно горишь…
Я передам тебя из рода в род
Свечой полярной – надо ржавью крыш.
Я помню все. Во шрамах мертвый лик.
И черные блокадные пайки.
В буржуйке – всесожженье милых книг
И похоронки поперек руки.
Отцову трубку – вырезал на ней
Ножом он имя, по-английски: NICK…
Салют: во исступлении огней
К стене Кремля, как к женщине, приник…
Я помню все! Сколь помнить мне дано!
Старуха, ты в лицо мне не свети
Своей свечой! Дай лучше я смешно,
Светло поплачу на твоей груди…
Тебя за шею тихо обниму…
Морщинами течешь… дрожишь губой…
Ах, бабка, собираешься во тьму…
Так и меня, давай, возьми с собой…