Владимир Ильичев (Сквер) - Галс

Шагаешь по проспекту, в ширпотребном,
и думают, что ты, бро – нищебро —
все думалки, спешащие за хлебом
сплошным потоком города Зеро.

А ты спешишь на промысел ресурса,
за эхом императорских потреб,
не помня, где оделся так безвкусно,
но зная, как печётся лучший хлеб.

Шагаешь в направлении обратном,
одетый в сногсшибательный наряд,
для местных оставаясь… ненаглядным:
«Пронырливый ублюдок» – говорят.

А ты надел – что было, что подали,
что, может быть, досталось как трофей.
Но только перекупщики медалей
в глаза посмотрят будто чуть добрей.

Валяешься под пологом, в исподнем,
с красой-императрицей в голове,
а завтра – к ней, за завтрашним сегодня,
по мыслям, по брусчатке, по траве…

Внесла сумятицу улыбчивая искорка
в мою и без того смешную жизнь,
по-девичьи внесла, но – с тенью Бисмарка.
Мой энджик пошутил: родной, ложись…

И через миг я прогревался бочкой пороха.
Прогрелся. Получается – спасён.
Конечно, разнесён почти до потроха —
так это мы к издержкам отнесём.

Дружили сдержанно и раньше лапы с чайником,
а тут и вовсе – форменный разлад.
Я только ткнулся в шёлк её молчания,
как слышу: рвутся когти об асфальт.

И лапы верхние – строчат про самовластие,
во снах перо с бумагой завели…
И прочей хунты много… Ладно, ластики —
шифровку типа «ню» изобрели.

Буянит сердце – нереально перегретое;
забыл, что к сроку схлынуть надо – жар.
Крылатый пошутил: не о поэтах ли
строкой на ось намотан целый шар?

Горят обломки разнесчастной экономики,
я пепел закопаю – на задах.
Другие мне ладонь печалят нолики —
скрывается из вида красота.

Всё разнесла и, улыбаясь, удаляется.
А улыбается – чему? Всё разнесла.
Мой мир над шаром звёздами валяется.
Так тихо… Получается, спасла.

***

А через годы я повздорю с шароверами,
найдя внутри скафандра акваланг…
Но звёзды будут с прошлым соразмерными,