Джеймс Критт - Добрые люди. Стихи и рассказы

Моя смерть разрубит цепи сна,

Когда мы будем вместе!

Я не влюбился, хотя любил однажды. В тринадцать лет. Это был ангел. Мне так казалось. Жаль, что всего лишь казалось. Тогда я окончательно разочаровался в людях, но всё же пытался хотя бы не так сильно выделяться. Дети порой бывают слишком жестоки. И, к сожалению, я это понимал, а они нет. Я не был пессимистом, не отставал в физическом развитии, обгонял в умственном, но не был зубрилой. Как же я любил… И как же я обжёгся.

Где-то между Лондоном и Токио,

Где-то между небом и землёй

То, что начиналось так возвышенно-красиво,

Обернулось бедой.

В мою голову стали часто закрадываться мрачные мысли. Возможно, всё началось ещё тогда, когда мне оборвали крылья, вернув на землю, и наркотики лишь усугубили, а может, всё началось с наркотиков. А может, всё началось ещё тогда, когда я был совсем ребёнком. Не знаю. Скажем так, всю свою короткую жизнь я был бомбой замедленного действия, направленной на самоуничтожение.

Земные дороги ведут не в Рим.

Поверь мне, и скажи всем им —

Дороги, все до одной, приводят сюда:

В дом вечного сна, в дом вечного сна,

В мой дом вечного сна – крематорий.

Я всё больше задумывался о том, что ждёт нас в конце жизни и есть ли в ней смысл. Как вы понимаете, в своей я смысла не видел. Возможно, его и не было, может, я просто плохо искал. Да это, в принципе, не важно. Я смотрел на людей, которые окружали меня, и испытывал отвращение. Слишком грязно. Забыты чувства. Человек в людях давно был загублен, и я медленно травил его в самом себе, хотя на самом деле даже в последние секунды я думал, что принесу слишком много хлопот и, наверное, сделаю кому-то больно. Во всяком случае, мне хотелось думать, что я был кому-нибудь дорог. Если смысл человеческой жизни в том, чтобы быть кому-то дорогим и нужным, то почему я так хреново себя чувствовал? Или я не был нужным? Если так, то тогда я всё правильно сделал. Хотя нет. Я просто эгоист.

Он съел живьем крысу, он выпил кровь кобры,

Спалил дотла ведьму, собрал ее пепел,

Посыпал им тело.

Народ кричал «Харе!», пока хватало пойла.

Но, осушив море, никто не смог утром

Вспомнить его имя.

Я думаю, что о семнадцатилетнем парне не будут вспоминать слишком часто. Но в душе всё же теплится маленькая надежда на спасение и память. Однако… Скоро это уже станет не важным.

Сегодня родителей не было дома. Я зашёл в ванную, захватив с собой телефон и зажигалку. Запер дверь изнутри. Не стал включать воду. Они всё равно не успеют, ибо вернутся только утром. На улице льёт дождь.

Плач природы, смех сатаны,

А все оттого, что мы

Любили ловить ветра и разбрасывать камни.

Я достал последний косяк марихуаны, включил одну из своих любимых песен, не забыв поставить её на повтор, взял новое лезвие бритвы и забрался в ванну в одежде. Сделав первый затяг, я полоснул по левому запястью. Брызнула тёмно-красная кровь. Прости, мам, я немного испачкал кафель стен, но капель не будет видно. У нас кафель же не белый. Я опустил руку на дно ванны, откинулся назад, слегка запрокинув голову, и сделал ещё один затяг, вслушиваясь в аккорды. Это последнее, что я слышу в своей жизни. И, чёрт возьми, я не жалею об этом.

Маленькая девочка со взглядом волчицы,

Я тоже когда-то был самоубийцей.

Я тоже лежал в окровавленной ванне

И молча вкушал дым марихуаны.

Я тоже когда-то был самоубийцей…

Лето. Жаркое лето со своими короткими и светлыми ночами. Тёмное небо. Сегодня звёзды на нём выделяются особенно ярко и не понятно почему. Крыша. Отсюда открывается прекрасный вид. Не так давно село солнце, и там, вдалеке, за верхушками деревьев ещё виднелись алые полосы, а по другую сторону яркие огни железной дороги освещали всё вокруг. Время за полночь.

Пройдя через балкон, на крышу выбирается человек, замотавшийся в большой тёплый плед. Материя мягкими объятиями окутывает тело и хлопает по лодыжкам при ходьбе. Он вскидывает голову и зачарованно смотрит на эти яркие звёзды. Плевочки, как сказал бы Маяковский. В тёмных глазах отражаются сияющие точки. Удивительные созвездия. Медведица, Пёс, Кассиопея…

Человек садится на холодный металл, которым выстлана крыша, подобрав под себя ноги. На улице становится заметно прохладно. Он заворожённо следит за перемещающейся точкой на ночном небе. Фантазирует об инопланетянах, далёких галактиках и сверхскоростных звездолётах, зная, что это всего лишь спутник. Пролетает самолёт, и это действительно похоже на НЛО. Мысли медленно соскальзывают с фантастики, перемещаясь в философию, и обратно.

Вселенная бесконечна. В такие моменты чувствуешь себя песчинкой. Ничтожно одинокой песчинкой. Шея затекла, и он ложится, закутавшись в плед получше. Небо зачаровывающими переливами предстаёт во всём своём великолепии. Тёмное, почти чёрное, кое-где с тончайшей плёнкой белёсых облаков. Ни одна великая кисть не сможет передать подобное, настолько эти переходы от тёмного к светлому кажутся лёгкими, едва уловимыми. А звёзды продолжают свои танцы созвездий, сверкая всё ярче. Из-за высокой крыши дома справа выплывает луна, щедро бросая на человека дорожку призрачного света.

Где-то на задворках сознания играет до боли приятная музыка и только для него. Никто больше не услышит эту мелодию. На лице появляется умиротворённая улыбка, но глаза наливаются грустью. Чего-то не хватает. Холодно, однако это не достойно внимания. Хочется поделиться своими эмоциями, рассказать о своих мыслях. Ему не хватает человека. Такая маленькая, абсолютно несущественная деталь. Но с этой деталью, в какие бы световые дебри не уносили мысли, никогда не почувствуешь себя одиноким.

Уже занимается рассвет. Небо светлеет, постепенно скрывая эти яркие плевочки. Он поднимается на ноги и возвращается домой той же дорогой. Вовсе не потому, что эму не нравится смотреть на рассвет, наблюдать за ярким, только просыпающимся, огнём звёздного шара. Просто не хочет чувствовать себя ничтожно одинокой песчинкой в этом новом дне.

Они снова и снова приносили мне цветы. Как дань человеку, с которым когда-то было приятно провести время. Кем я был для них? Сиротой? Богатеньким мальчиком? Наглецом, другом, просто знакомым на один щедрый вечер? Обидно терять всё за какие-то доли секунды. Ослепительный свет фар, а потом только боль, боль, боль и ничего, кроме неё. Это продолжалось бесконечно долго. Мне казалось, я прошёл все круги Ада, но это было не так. И пустота. Никаких ощущений в теле.

Белые цвета треклятой палаты. Я видел только потолок, но боковым зрением улавливал что-то цветное, яркое, красивое. И приятный запах заполнял собой всё вокруг, кружил голову и забивался в ноздри, пока не начинало тошнить. Правда, палату всегда проветривали, так что запах не надоедал. Снова и снова. Я думал, что утону в этом сухом море, в его цветастых волнах. Я не видел лиц приходивших ко мне. Но одни и те же люди всегда приносили одни и те же цветы. Бардовые розы заходили чаще всего. Их сменяли жёлтые гладиолусы, белые пионы, розовые орхидеи… Они что-то говорили, но я слабо помню, что именно. Зато я помню свои мысли. И это всё, что мне осталось.