Олег Филипенко - Избранное. Стихотворения

Я не люблю гордыни безмятежной,
Она сродни самодовольству, – нет,
Ведь ты, мой друг, я знаю, в сердце нежном
Хранишь страданья легковерных лет!

Высоким помыслам насмешка и опала! —
Ты ль не стенал в удушливой тоске
По прежде вдохновенным идеалам,
Что рухнули, как замок на песке?

Что ж делать, друг! Одно тебе скажу я:
Надеждой спорь с корыстным, злобным веком;
Кто жизнь прожил смущаясь и тоскуя —
Достоин называться человеком.

Пусть всё низвергнут модные кликуши,
Презренны не блуждающие души!

Я, Гамлет, пишущий стихи
Чернилами своих страданий,
Вам этих строк-воспоминаний
Дарю тревожные штрихи…
Рождённый на брегах Салгира,
Я счастлив был до той поры,
Пока татарские дворы
Не нарушали в сердце мира.
То детство было. Каждый час
Стремился я отдать забаве,
Мечтал о подвигах, о славе,
Но рано праздник мой угас!
Я стал как будто замечать
Кругом унылую печать
Ничтожных мыслей и желаний,
Тщеславья мелких притязаний
И силы – грубой правоты,
И, не назвав ещё словами
Теперь презренные черты,
Смутился страхом и слезами…
Так первым разногласьем с миром
Отягощён был (и не знал,
Что то Божественная Лира
Стыдливый робкий идеал
Уже вселила в моё сердце),
И я захлопнул к людям дверцы
Своей возвышенной души,
И тайно плакал я в тиши
Над бесполезным идеалом!..
Как я терзал себя кинжалом
Сомнений в зыбкой правоте!
И, не найдя ни в ком опоры,
Я изменял своей мечте
И в совести немые взоры
С ожесточением плевал…
Но мир милее мне не стал!
Как рано стал я ненавидеть
Людей презренные труды,
Их разговоры, их суды…
Как оскорбить и как обидеть
Мечтал весь мир ничтожный я,
Но малодушие привычно
Хватало за руку меня,
И лицемерил я публично…
Таков я был. Так в слабом духе
Потребность в книгах родилась,
И вот в величественном звуке
Душа моя отозвалась,
А ум окрепнул осознаньем,
И стал с гордыней я взирать
(Обиды новая печать
За идеалов поруганье),
И стал с гордыней я взирать,
И с злым презреньем хохотать
Над мировою суетою…
Но, слава Богу, что собою
Доволен всё же я не стал,
И сердца прежний идеал
Вновь поманил меня рукою!
И вот с ожесточеньем воли
Через сомненья, вялость, лень,
Отчаянье и злую пень
Ищу Божественной Юдоли,
Где Простота и Мудрость – свита;
Где Истиной на мир пролито
Так много скорби и любви…
То мой удел… Внимайте ж вы
Моих страданий звукам верным,
Оставьте быт, что чувства глушит,
И состраданием примерным
Познайте собственные души!

Когда, мой друг, ты в жизни, как в пустыне
Окажешься, где некого любить,
Где не на ком свой взгляд остановить
Не потому, что хочется гордыне

Величия, а потому, мой милый,
Что дан тебе от Бога сердцу был
Огонь и дух, избыток чудной силы,
Который ты напрасно загубил

Среди людей, то ты, ценя страданья,
На Бога не ропщи. Настрой же слух
На внутренни свои воспоминанья:
Искусству посвяти себя, мой друг.

Ему вверяй свои душевны силы —
Оно тебе облегчит путь унылый.

Не верь, мой друг, глазам своим,
Коль видишь, будто я доволен
Своей звездою; я не волен
Собой и сердцем нелюдим.

Я испытал, что значит рок,
Что возвышается над всеми,
Но одиноких тяжко бремя
Вещать свой жизненный урок.

Беда не в том, что мерой сил
Души является бессилье,
А в том, что эти божьи крылья
Средь смертных редко, кто носил.

И только смутная надежда
Моя – блаженная невежда.

Вернуть былые заблужденья
Желать смешно, но почему
Противны сердцу моему
Его ж унылые сужденья?!
Бездействие души постыло
Самой душе! И воли сила
Влечёт к поступкам с напряженьем:
«Коль счастья нет, то всё уж было,
Смирись и обратись к добру;
Презрей желаний устремленья,
К чему обиды униженья
Терпеть высокому уму?..»
Иль что-нибудь в таком же роде…
А сам сужу лишь о погоде,
Шучу, кучу и сердцу скучно,
И с идеалом неразлучна
Моя душа… И мыслю я,
Что всех томит одно и то же,
Что без любви постичь не может
И гений смысла бытия;
Что испытать и соизмерить
С мечтой – обязанность творца;
Что нет несчастнее лица,
Который отказался верить
В значенье и величье жизни;
Что в злой и мрачной укоризне
Пустынника – глухая зависть
И честолюбие страдальца,
И как, к примеру, не исправить
Проклятьем сломанного пальца,
Так он не может сострадать
Тому, что призван презирать…
Так я спешу уверить душу
Предназначеньем, как на сушу
Поникший парусник спешит,
Былою бурею разбит…
Но дни текут, – я побеждаю
Уныние… И вот опять
Спешу я сердце волновать
И новой страстию пылаю!..

Я невысок в своём происхожденье
И вырос в очевидном униженье,
Но с юных лет священная любовь,
Что помыслы высокие питала,
Мой нрав облагородила и кров
Дала для процветанья идеала.

Тогда я вышел в поисках богов.
Я целью благородною задался.
Я вырвался из тягостных оков
Всеобщей косности, в которых задыхался.
Но нет богов средь смертных! – много дней
Я жил младою силой упованья,
Но, наконец, постигнул и людей,
И тщету благородного мечтанья.

Смущая робкий дух сомненья
Мечтаньем в сладостном бреду,
Я роc, витая с упоеньем
В коммунистическом саду.

И избегая мир отступный,
Что не вмещал мой идеал,
Хранил в душе алтарь преступный
И слёзной верой окроплял.

Так в упоенье простодушном,
Тая высокие мечты,
Я уживался в мире душном,
Среди духовной пустоты.

Когда брожу отшельником угрюмым,
Пеняя на уныние свое,
Кошмарные, навязчивые думы
Над тем, что называют «бытие»
Меня волнуют до изнеможенья.
Всё кажется: недавно я готов
Был восклицать призывно: «О, терпенье!
Там – Идеал» – и – как среди штормов —
Душой своей среди волнений страсти
Я управлял и счастлив был напасти.
Но шторм утих; я, бедный капитан,
В смущенье зрю, как из сердечных ран
Струится дух нежданных откровений…
И видится, что волею томлений
Я в заблужденье был так много лет…
Ужель всё так? и мне открыт секрет
МЕХАНИКИ душевных устремлений,
Где цель бессмысленна, а тайны Божьей нет?