Николай Жданов-Луценко - 9 жизней. Стихи

Дождь в октябре то хнычет, а то плачет.
Моргают мокрой ночью фонари.
Я за перо берусь – а как иначе
В бессонницу дожить мне до зари?

То ностальгия мне в окно накатит,
То ветер волком воет со двора.
Самоиронии с лихвой мне хватит,
Чтобы марать бумагу до утра.

А где-то в тёплых странах с вечным летом,
Поев и выпив, люди крепко спят.
Там просто невозможно быть поэтом.
И все о тривиальном говорят.

Но тут плутают мысли в полушарьях
И жгут, как автоген, мне мозжечок,
Чтобы наружу выйти в комментарьях,
Слоновым стадом сделав пустячок.

Так русский ум устроен изначально:
Он в мухе может угадать космизм.
То веселиться, то грустить печально,
Что ты в свой век – сплошной анахронизм.

И, книгу взяв, читаешь до рассвета,
В чём сомневались лучшие умы.
В стихах захочешь написать про это,
Взяв благодарно мудрости взаймы.

…А рельсы стукнут, в будни возвращая,
Сверкнут багрянцем первого луча.
И шум ворвётся в уши, превращая
Ночную лиру в день паралича.

Кто увлечён не содержанием, а формой,
И судит обо всём по паре кратких фраз,
Свою безграмотность давно считает нормой
И гордо выставляет глупость напоказ.

При этом остро жаждет славы и признанья,
Почёта, поклоненья на своём веку.
Но он добыть себе не потрудился знанья.
Всегда всё в жизни ясно было дураку.

Ему кроссворды, караоке, викторины
Соорудить сподручней в умственный багаж.
Но он-то тужится изобретать доктрины.
И, повышая в споре голос, входит в раж.

Чем очевидней солнце клонится к закату,
Отбросит карлик тем величественней тень.
Там, где авторитет за деньги и по блату,
На смену справедливости грядёт кистень.

Пусть теплятся инстинкты самосохраненья,
И старой гвардии рот гуглом не заткнуть.
Тускнеют в патине усмешек самомненья.
В непониманьи умных трудно упрекнуть.

Наверно, нынче человечество глупеет.
Зато искусственный мужает интеллект.
Так род людской и оглянуться не успеет,
Как превратится в нежелательный объект.

И вспомним мы тогда оттёртые таланты,
Посредственность, что шла наверх по головам.
Поймём, откуда взялись лживые мутанты,
Но будет поздно внять раскаянья словам.

На смену бренным нам нагрянут терабиты,
Кому тщеславия неведом жаркий пыл.
И будут все единовременно убиты,
Кто не предвидел, а псевдоучёным был.

Однажды я попал на конкурс красоты.
Довольно бестолковая затея:
Одни заплатят денег, чтоб сбылись мечты,
Другие – чтоб сидеть, на них глазея.

Тупые девки двух связать не могут слов,
Но ладно ходят, бёдрами виляя.
А спонсор ловит на червя живой улов,
Достоинства их громко восхваляя.

Английских слов с трудом не провернёт язык.
Ведущие же от себя в восторге.
Перебивая и переходя на крик,
Вульгарно пошлы, как в базарном торге.

Среди армян – пузатых денежных мешков
Оглохшие от децибелов геи
Сидят, на свадебных похожи дураков,
И равнодушно смотрят на трофеи.

Давно уже рябит в глазах от дефиле,
Кокошники сменяются бикини.
С закуской слабой плоховато на столе
И кич во всём, как на дурной картине.

Их пленник, полный ты сидишь рабочий день,
А награжденье тянется часами.
И каждой шмокодявке выступить не лень
Занудными с фальцетом голосами.

Так далеко уж за полночь перевалил
Колхозный праздник самопрезентаций,
Что не осталось ни желания, ни сил
Для вымученных публикой оваций.

…Хоть страшно утомлён рыбалкой этой всей,
Закинул на живца и я удило.
Поймал себе плотву и пару карасей…
И избежал объятий крокодила.

Толпа наград на пиджаке атласном
На гимнастёрку смотрит свысока.
В своём великолепии прекрасном,
Где каждый бант – в историю строка.

Средь золота муаровые ленты
Цветами, словно радуга, пестрят.
Как подвигов больших эквиваленты,
Теснят своих коллег за рядом ряд.

Я видел, где-то в Северной Корее
На спину лепят их и рукава
Кто, на груди уж места не имея,
И на штаны спускает их вдоль шва.

С коронами, мечами и орлами
В соседстве гордом звёзды и кресты.
Наверно, эпохальными делами
Добыто воплощение мечты.

С помпезной высоты своей надменно
Глядят на одинокую медаль:
«Тебе нужны собратья непременно.
Хоть к юбилеям пару штук не жаль.

Ты как-то бледно выглядишь, неброско —
Кругляшка на колодке, примитив.
С сигарами в сравненьи – папироска.
Мы не поймём дизайнера мотив.

И ленты твои блёклые помяты.
Наплечным нашим стягам не чета.
Мы – славы полководцы, вы – солдаты,
Кирзовая пехота, простота…»

Медаль в ответ была немногословна,
Как, верно, и положено ей быть.
Поскольку знала, как это условно.
Не по заслугам честь легко забыть.

«А ленты мои слёз впитали влагу
И пота с кровью выпили сполна», —
Медаль сказала скромно «За отвагу»,
Фальшивые умывши ордена.

Крупицы мудрости, как бисер, мы не мечем.
Ведь к знаниям обычный боров глух.
От глупости, страстей, ошибок словом лечим,
Но только тех, кто не утратил слух.

Аркаше Райкину в убогом подражаньи,
Что осторожный смеха был раввин,
Сатира вся сейчас свелась к тупому ржанью
С акцентом где-то ниже пуповин.

Так вкуса кругозор оставил на рояле
Для всех мелодий клавиш лишь пяток.
Чтобы осанну власти гордо мы играли
И «мурку» для подвыпивших чуток.

А книги не в чести и толстые журналы.
Зато от клипов, игр отбоя нет.
Для умных приоткрылись новые анналы,
Для остальных болото – Интернет.

Но вот стихи пока компьютер не напишет,
Хотя программа рифму подберёт.
Не чует сердцем он, чем социум наш дышит.
И в самой совершенной форме – врёт.

Избытком фактов трудно подменить анализ,
Способность рассуждать и сочинять.
А коль ещё и за златым тельцом погнались,
То опыт поколений не понять.

Ведёт ЕГЭ свою дебильную работу,
Штампуют ВУЗы серых дурачков.
Страна готовит потребителей пехоту,
Дав терпилойдам бонусных очков.