Николай Жданов-Луценко - 9 жизней. Стихи

Система постоянно понижает планку:
Не те писатели, учителя.
Учёные напоминают содержанку,
Готовую на всё за три рубля.

Крупицы мудрости нельзя метать, как бисер —
Не всякая готова к ним свинья.
И даже те, кто защитили нудный диссер,
Но не постигли смысла бытия.

Дождит погода. Дует. Холодает.
Готовится сковать свободу рек.
Мешки для белых хлопьев запасает,
Чтоб кинуть нам под ноги первый снег.

Здесь всё длинней, безрадостнее ночи,
Хоть ото дня урвём мы каждый луч.
Но ощущаем кожей, что короче
Отрезок жизни, когда ты везуч.

Исчезли декольте и сарафаны,
Чулки и шляпки, шорты и пленэр.
Надвинулись шарфы, зонты, туманы
И с летом разорвавший связь брюмер 7 7 Брюмер (от фр. Brume – «туман») – второй месяц французского республиканского календаря с 22/23 октября по 20/21 ноября. 18 брюмера – дата государственного переворота, совершённого Наполеоном I Бонапартом. .

Из певчих птиц остались лишь вороны
Да попугаи в клеточном тепле.
Одни – как готов чёрные бароны,
Другие – как попса навеселе.

Свидания сместились в рестораны.
Хандра, прогулкам положив конец,
Присыплет соли в ноющие раны
И разольёт по небесам свинец.

Покрышки ощетинились шипами,
Готовые вгрызаться в гололёд.
А шапки подружились с черепами
Теперь на дни и ночи напролёт.

Пора расстройств, психозов, обострений
И сбора урожая новых жертв.
На протяженьи многих поколений
В дремоте гуманизм, как будто мертв.

Грядёт покой, одетый в белый саван,
Вновь спячка по берлогам до весны.
Отходит осень болью по суставам.
И мы зиме, как листья, не нужны.

«Пора создать комиссию чекистам
По пересмотру ваучерных дел.
Всем олигархам, на руку нечистым,
Припомнить их хищений беспредел.

За все приватизации итоги
По гамбургскому счёту с них спросить.
Срубив богатым глиняные ноги,
Сумеем справедливость воскресить.

А я б бесплатно раздавал им туры
В музей истории НКВД.
Пусть их сопровождают жёны-дуры,
Поднявши булки с золотых биде.

Пусть дети их, что в Лондоне застряли,
В музей на пытки сходят поглазеть.
Пока у них британцы не отняли
Возможность незаконно богатеть.

От жадности нет лучшего лекарства,
Чем древняя физическая боль,
Вскрывавшая измены и коварства
И каждого взаправдашнюю роль.

Развяжут языки про все оффшоры
Заплечных дел крутые мастера.
И всё вернут награбленное воры,
Что числили своим ещё вчера.

Что наваяли в Жуковке, Барвихе,
Отдать стране под детские дома.
Что умыкнули при неразберихе,
С процентами, как долг, гасить сполна.

И чтоб нигде за морем не укрылись.
Смотри, китайцы же – не дураки:
Всех жуликов, что за госсчёт кормились,
Нашли и разорвали на куски.

Поставить к стенке всех, а как иначе?
Ведь сколько лет жируют на трубе…» —
Мечтал вдали на загородной даче
Так отставной полковник ФСБ.

У меня один знакомый
Сказку Пушкина прочёл.
И, тщеславием влекомый,
К морю с неводом пошёл.

Дай-ка, думал, брошу корму,
Чтобы рыбку приманить.
И от штиля море к шторму
В одночасье изменить.

Знал, что призрачное счастье
В мутной ловится воде.
А в бушующем ненастье
Посочувствуют беде.

Разбросал по дну монеты,
Социальную сплёл сеть.
И, как в притче у поэта,
Стал о тяжкой доле петь.

Что старуха, мол, плохая,
Что рыбачить не с руки…
Тут владычица морская
Встряла в невод от тоски.

Дёрг её: «Попалась, вобла!
Отвечай, как на духу.
У меня в котомке скрёбла —
Вспотрошу и на уху.

А чтоб избежать закланья —
Видишь, как я сеть тащу —
Мне исполни три желанья.
Так и быть уж – отпущу.

Я хочу быть академик,
Доктор и посол сейчас,
Чтобы было много денег…
И всё это вместе – раз».

«Ладно, – отвечала рыбка, —
Вот диплом и агреман.
На лице твоём улыбка,
Полон золотом карман».

«А ещё хочу, чтоб Папа
Был мне Римский, как свояк.
Чтоб была во власти лапа
И пожизненный стояк.

Чтобы Нобелевских премий
Дали мне четыре-пять.
И из разных академий
Приглашали состоять».
«Будь по-твоему, чудило,
Позвоню я в Ватикан.
За тебя махнут кадило.
И виагры дам стакан.

Будешь ты лауреатом —
Физик, химик и поэт.
И за мир борцом пи@датым
Будешь громко ты воспет».

«А теперь хочу, чтоб Путин
Мне прислуживать бы стал.
И хотя я был распутен,
Чтил меня, как идеал.

Чтоб преемником назначил.
Я б вертел всех на @ую.
Вот такую сверхзадачу,
Как наказ, тебе даю».

Ох, совсем не ту услугу
Запросил себе старик.
Вздулась иглами, как фугу,
Рыбка, перейдя на крик:

«Да пошёл ты, старый лесом!
Знай, что больше ты – никто.
Будешь в преисподней бесам
Раздувать огонь лет сто.
Ты обратно – неуч снова,
В кошельке твоём труха.
Оставайся рыболовом,
Кушай рыбьи потроха.

Вновь сюда не возвращайся,
Мой не нарушай покой.
Лучше с глупостью прощайся —
Зуд твой снимет, как рукой.

Бросишь невод в воды эти —
Дети позовут отца:
«Тятя, тятя, наши сети
Притащили мертвеца…»»

Ты от Дедушки Мороза
Не успеешь взять конфеты…
Оливье, носки, мимоза,
Куличи – и снова лето!

Дурак решил быть в мире самым главным.
И в этом прежде убедил себя.
Он никого вокруг не числил равным,
Лишь собственное эго возлюбя.

Купил дипломы, так как деньги были,
Смешною мишурой расцветил грудь.
И сказки о себе подал, как были,
В легенду сплёл постыдной жизни муть.

Хоть был он жаден, всё же нанял свиту,
Что всуе чертыхаясь и кляня,
Литавры привнесла в его сюиту,
Но мало было дураку огня.

Придирчив, как богатая старуха
К альфонсу за ничтожный гонорар,
Он требовал, чтоб лесть ласкала ухо,
И сам себя пиарил, как товар.

Себе он видел ровней президентов
И лидеров конфессий, но не всех.
Ежесекундно ждал аплодисментов
И принимал за одобренье смех.

Чтоб совместить действительность со снами,
Он пристрастился к разным веществам.
Сорвало крышу дураку цунами —
Себя он уподобил божествам.