Сборник стихов - Поэзия перевода. Избранные переводы Ханоха Дашевского

Собирает рог пастуший
С водопоя стадо;
И напев невесты юной
Слышится из сада.

На заре и я бы вышел
С пахарями в поле;
Затянул бы с ними песню,
Позабыл о боли.

Позабыл бы скорбь, увидев
Лик надежды милой;
И вернул бы я веселье
И былую силу.

Чтоб тебя, Земля святая,
Воспевать до гроба!
Так пускай же к возрожденью
Мы воспрянем оба!

Стоит со мной рядом, и словно живая,
В глаза мои взором глядит голубиным;
Молчанье. Лишь роща шуршит вековая,
И сладким напевом звенит соловьиным.

И светлая россыпь – жемчужин крупицы —
Всё так же на облике светится юном;
Взлетает, сияя, и к ней на ресницы
Спускается вновь отражением лунным.

Лишь ветер подует – и чёрные пряди
На лоб ей ложатся крылом воронёным.
Вздымаются волны в чарующем взгляде,
И тонет душа в этом море бездонном.

Лучом к её чистым устам приникая,
Ей месяц с теплом и участьем внимает;
Целует её – и меня утешая,
Дрожащую руку мою обнимает.

И лунному сердце подвластно объятью —
Душа семикратным заполнена светом;
И вместе с сияющей звёздною ратью
К высотам стремится, любовью согретым.

Но стонут печальные арфы страданья,
И лишь соловьи не смолкают, ликуя.
Не этот ли образ – гранит изваянья,
Красу ледяную в себе унесу я?

На облик любимой смотрю я угрюмо,
И в сердце потухшем не слёзы, а камни.
А роща полна неумолчного шума,
И песня прощанья в округе слышна мне.

Доносится стон, в грудь мою проникая,
И сердце становится мягким, как глина.
Что это за стон? Не душа ли живая,
Как эхо разбитого плачет кувшина?

И гаснут неяркие жёлтые блики:
Луна в облаках наплывающих тонет
С печатью страданья на сумрачном лике —
И только душа безутешная стонет.

Довольно! Ни возгласы горя, ни стоны
Нам стати её не вернут лебединой;
Пусть струны притихшие скрипки влюблённой
О жизни поют среди ночи пустынной!

Мерцание гаснущих звёзд на рассвете,
Багряное солнце, волнение нивы,
Журчание вод, ароматы соцветий
И утренних птичьих напевов изливы —

Все прелести мира! Куда вы пропали?
Чьи чёрные тучи светило затмили? —
И певчие птицы умолкли в печали,
И скорбные лилии стебли склонили.

Кто был тот безумец, преддверие ада
Открывший бездумно навстречу сиянью?
Кто высушил свежесть весеннего сада?
Кто предал красу и любовь поруганью?

Как ягод созревших тяжёлые гроздья,
Вином молодым её очи пьянили;
Она ненадолго пришла, словно гостья,
И ей черепки на глаза положили [20] Еврейский траурный обычай. .

Теперь отдыхай от нужды и от боли
В пристанище вечном. Забудь всё, что было!
С тобою останусь и я: в этом поле
Души моей мёртвой и сердца могила!

Привет тебе, ласточка! Снова вернулась
Ко мне под окно ты весною;
Из дальних краёв, где ни снега, ни вьюги,
Вернулась ты петь предо мною.

Быть может, споёшь мне, быть может, расскажешь
О странах чудесных восхода?
Скажи, неужели там те же страданья,
Что множатся здесь год от года?

Привет принеси мне от братьев в Сионе,
Своё засевающих поле!
О знают ли братья-счастливцы, как горько,
Как тягостно бремя неволи?

О знают ли, сколько врагов беспощадных
Меня окружают повсюду?
Пой, ласточка, пой о стране благодатной,
Подобной весеннему чуду!

Привет принеси мне от стеблей в долинах,
От гор каменистых, но милых!
Утешит ли Бог свой народ, коль в Сионе
Забвенье и пыль на могилах?

Всё так же ль, как прежде, Шарон [21] Саронская долина, упомянутая в Песни Песней. и Левона
Полны ароматом бальзама?
Поник ли главою лес кедров Ливана,
Иль высится гордо и прямо?

Нисходят ли жемчугом росы Хермона,
Иль падают в землю слезами?
По прежнему ль светлый поток Иордана
В долине журчит меж горами?

И тучи, как ночь, расстилаются ль так же
Над склонами, дню в укоризну?
О предках моих спой мне, ласточка, песню,
О павших в боях за отчизну!

Скажи мне, что теплятся древние всходы,
Моим орошённые потом;
И я расцветал на свободе когда-то,
Но вяну и гибну под гнётом.

Скажи мне, родная, о чём тебе тайно
Шептали кусты полевые?
О том ли, что грезят, раскинувшись лесом,
Шуметь, как стволы вековые?

А братья мои, что в слезах засевали,
Колосья срезают ли с пеньем?
Будь крылья, и я б полетел любоваться
Миндаля и пальмы цветеньем!

Но здесь не могу, в этом крае печальном,
Как ты, петь в весеннюю рань я,
Лишь горестный плач от меня ты услышишь,
Лишь траурный вопль и стенанья.

И что мне поведать тебе, дорогая,
В предутренний час у порога?
Что муки мои и несчастья всё те же,
Лишь стало их больше намного?

Вернись же обратно к отрогам скалистым,
Лети же к пустыням и зною!
Ведь если жилище моё не покинешь —
Рыдать будешь вместе со мною.

Но нет в бесконечных слезах утешенья,
И сердце они не излечат;
Так много страданий, что взоры тускнеют
И прежние искры не мечут.

Нет сил больше плакать, иссякли надежды,
Конца нет тоске и унынью…
Привет тебе, ласточка! Пой, дорогая!
Ликуй под весеннею синью!

Там, в тени дубов косматых,
Заблудившись в чаще,
Повстречал и я впервые
Взор её манящий.

Солнце поздними лучами
Меж ветвей светило;
Словно горсть монет бросая,
Листья золотило.

Шла в лесной тени – красива
И лицом и станом;
И закат мерцал на косах
Отблеском багряным.

Опускались блики света
И у ног мелькали;
И тогда в глазах, как звёзды,
Искры засверкали.

И она остановилась,
В тишине застыла;
Очи чёрные – два угля
Пламя охватило.

Как они сияют, Боже,
И горят, и точат!
Этот взор её волшебный,
Что сказать он хочет?

Но змеиным обернулся
Взор её оскалом;
Стал свирепым ликом кобры,
Ненасытным жалом!

Жгучий яд в меня вливает,
Жаждет моей плоти;
Сгинь же, демон! Ша́ддай, Шаддай [22] Бог Всемогущий. !
Ли́лит [23] В еврейской традиции и фольклоре – ночной призрак, демоница, убивающая младенцев вредящая роженицам; суккуб, соблазняющий мужчин. на охоте!