Павел Карачин - 30 лет цинизма. Сбоник стихов

Словно обухом в медное темя,
Словно камень в зеркальный омут,
Словно солнечное затменье
В новостях прогремела новость:

ДЕВЯТНАДЦАТОГО УМЕР ЛЕТОВ!!!
И от этого не отвертеться!
На земле не стало поэта,
Отказало поэта сердце…

Но в России поэт всегда больше,
Чем поэт – вы знаете сами!
Кадры-слайды о жизни прошлой
Побежали перед глазами:

На руинах империи мертвой,
Под себя подминая время,
На помойках и в подворотнях
Появилось великое племя.

Вид имело оно необычный,
Что любой обыватель осудит,
Называли друг друга по кличкам
Эти, в общем никчемные, люди.

Разрастаясь под знаменем черным
С буквой «А» в середине круга —
Знаком избранных и посвященных,
Миддл-класс наполняя испугом.

Вел их идол Сибири далекой
Многим даже в лицо не знакомый
Песней незарифмованной, звонкой.
Он для многих являлся иконой!

Им хотелось творить не хуже
И, освоив аккорды гитары,
С ощущеньем того, что ты нужен,
Собирали концерты в подвалах.

Анаша, циклодол и водка —
Неизменные спутники жизни,
На футболке – очки и бородка,
И с гитарой – вперед по отчизне!

Мамы дочкам своим шептали:
«Не смотри – он, наверно, опасен!»
Отводили свинячьи глазки
В поездах, электричках, на трассах.

И с надрывом, уже на пределе,
Вены резали или травились.
С осознаньем великой Идеи
Создавали, писали, творили!

Время шло, становились мы старше,
Растеряли с годами перья,
Отошли от культуры нашей,
Позабыли почти Идею.

Власть сменилась – пиши, что хочешь
Даже стало неинтересно!
Зажрались и пустили корни,
Застолбились на теплом месте.

И шинель – на вершок три заплаты
Поменяли на галстук-удавку,
Подались по конторам богатым
Перед боссом служить, будто шавки!

Из подвалов и подворотен
Перебрались за двери стальные.
И сильнее всего нас заботит,
Что за чмо станет править Россией!

Грязный тамбур сменили на «Мерин»
И вчерашнего света солдата
Руки точным, привычным движеньем
Потянулись опять к банкомату.

После виски блюем ананасом,
На столе недожеванный рябчик…
И уже сторонимся сами
Тех, кто выглядит как-то иначе

Кто-то скажет: «Ну, что ж, постарели,
Поженились, детей нарожали.
Ведь не все же в рваной шинели
По помойкам болтаться с гитарой!»

Оправдать можно все, что угодно…
Ну конечно, семья, дом и дети…
А ведь раньше мы были свободны,
Словно в поле гуляющий ветер!

Безусловно, удобней и лучше
По намеченным, четким пунктирам.
Но скажите, как жить на свете
Не предателем – так дезертиром?!

И так хочется окунуться
В ту эпоху – ведь было неплохо!
Но назад нам уже не вернуться…

ПОТОМУ, ЧТО НЕ СТАЛО ЭПОХИ!!!

Планета круглая и круглый город мой родной,
И годы катятся неумолимой чередой…
Ночами долгими, когда, порой, не видно звезд,
Все чаще снится мне змея, глотающая хвост.

Тупыми буднями разбиты были в пух и прах
Любые доводы и пляшет бес на их костях,
Любые правила меняет полная луна
И забываются сюжеты, лица, имена…

И счастлив человек, пока бесполый эмбрион,
Но, лишь увидев свет, он в одночасье обречен
В житейском сумраке сводить и разводить мосты
И стать впоследствии слугой Великой Пустоты,

Что поселяется в умах, сердцах и кошельках.
Ее отличия – досада, ненависть и страх,
Ничтожеств здравница и королева подлецов
Не успокоится – пожрет тебя в конце концов!

По грязным улицам толпа безликая ползет,
Глядит бессмысленно и нескончаемо жует…
Тебе бы в сторону, но против стада не попрешь,
Ведь, как гласит молва, елдою дуб не расшибешь!

Отбрось сомнения, молчи и следуй за толпой —
Избави Господи им показать, что ты – другой!
Смеется-катится по небу Солнца апельсин,
Вы так похожи с ним – он, как и ты, всегда один…

Но не горюй, дружок, ты не единственный урод —
Таких здесь тысячи, кто в одиночестве идет
Сомкнув немые рты, себя в толпе похоронив,
Объединяются в бурлящий утренний прилив.

Твое призвание – во имя брюха своего
С утра до вечера творить ничто из ничего,
Твои стремления – жратва, дерьмо, оргазм и сон…
И жизнь твоя летит, как белка крутит колесо.

Закрыв во сне глаза, ты сразу слышишь звук шагов —
Тяжелой поступью к тебе идет Хозяин снов,
Рукой железною берет тебя за воротник,
Но страха нет в тебе – к его визитам ты привык.

И старость медленно, но неизбежно настает…
И вот уже твоей душе не хочется в полет —
За дверью кованой давясь бесплатною лапшой
Тебе не боязно, тепло, светло и хорошо!

И только гложет мысль, что ты чего-то не успел,
Не увидал, не смог, не съел, не выебал, не спел…
И, чтоб прогнать ее, готов ты выть, как дикий зверь,
Ползти за горизонт, но останавливает дверь…

Но не спасет засов! Нарушив старческий уют,
Стена разверзнется, посланцы Тьмы в нее войдут,
И дунет холодом в образовавшийся проем,
И молвят странники: «Мы за тобой – вставай, пойдем…»

Никто не хватится, почто тебя так долго нет —
Всем будет по хую! И только активист-сосед,
Смущенный запахом, на адрес вызовет ментов.
Наряд сломает дверь, войдут и выдохнут: «Готов!»

Над старым кладбищем седой опустится туман,
Похмельный суточник с досадой сплюнет в котлован…
Могила сирая – на арматуре номерок,
А жизнь унылая – всем современникам урок:

Каким бы ни был ты – хоть черт, хоть ангел во плоти,
Срок выйдет каждому и каждый обречен идти
В немом забвении, больную совесть теребя
Во чреве Вечности и Бездна смотрит на тебя!