Павел Ефимов - На кончике пера. Сборник стихов

Уснуть. И все преграды превозмочь,
И все потерянные образы вернутся,
Когда захочешь снова окунуться
В ту первозданную космическую ночь.

Безмятежность такая вокруг, что, кажется,
все беды мира
Далеко от этой позолоченной солнцем
кромки морской воды.
Но, оказывается, это последний из дней,
и неторопливо
Мир стирается с карты
и путает коды извечной людской суеты.
И теперь возродиться в желаемом призрачном завтра
Будет так же непросто, как снова стать белым листом.
Но мы обязательно сможем, начнём всё сначала —
ведь правда? —
В той мечте, где лазорево-синий теряется на золотом.

Ближе к лету! Ближе к лету!
Перейти б от ночи – к свету,
Пережить снега и бури,
Небеса, что, лоб нахмуря,
Шлют поток своих капризов,
И гуляют по карнизам
Облака широким Невским,
Ветры треплют занавеску,
И стираются дождями
Час за часом, дни за днями.

Ближе к лету! Ближе к свету!
Передать бы эстафету
От весны-подруги ранней,
От раскатистого мая,
От подснежников душистых,
От прохлады ночи мглистой —
К цвету яблонь белоснежных,
К полевым цветам безбрежным.
Всё, чем счастлива природа,
Разделить с ней в полдень года!

Вот и зима, и кончается год.
Утро развеет остатки сна.
Что-то мне снилось про самолёт:
Солнце, и лайнер, и взлётная полоса.

Но за окном только мокрый снег:
Время болезней, уставших душ.
Бег… Нескончаемый этот бег,
Голос, срывающийся от стуж.

Круг расставаний, прощаний, слов,
Взгляды – как нож, обещанья – как дым.
Хочется снов, ослепительных снов,
Места, где можно побыть молодым.

Моря и бега по тёплой земле,
Знойных ночей, чтобы жить напролёт!
Утро. Морозно. И снился мне
В небо взлетающий самолёт.

Выйдет в сады она и улыбнётся лучам,
Тонко, как иглы, пронзающим виноград.
Снова у берега строят морской причал —
Кто-то уедет, а кто-то вернётся назад.

Выйдет она и с разбега душой налегке
Новорождённое утро с листа прочтёт.
Кто-то, как точка, неразличим вдалеке —
В маленькой лодке в открытое море идёт.

Свежестью дышат и благоухают сады.
Как неподвижна морская лазурная гладь!
Стелется утро, и с ним овощные ряды
На старом базаре привычно начнут оживать.

Хочется ей о заботах своих позабыть.
День – воскресенье, и ярок её наряд.
Сердце проснулось и бьётся, уже не скрыть
Полный волнения, полный предчувствия взгляд.

Выйдет на берег, где встретит её восток,
Криками чайки прочертят небесную высь.
Где-то корабль затянет прощальный гудок:
Кто-то уедет, а кто-то прошепчет: «Вернись!».

Тёплого лета она соберёт все плоды,
Южные сливы подарят желанную тень.
И в воскресенье опять возвратятся мечты.
Сбудутся, может. Закружится светлый день.

Кем бы ты ни была, ты всегда будешь чем-то бо́льшим.
Может, первой травой или жёлтой улыбкой подсолнуха.
Там, в твоей стороне, солнце светит немного дольше,
Там, у окон твоих слаще пахнет весною черёмуха.

Кем бы ты ни была, ты всегда будешь чьей-то песней.
Может, трелью проснувшихся птиц или звоном к заутрене.
Ты напевом своим растревожишь луга, в них чудесней
Всколыхнутся туманы, и сердце затеплится внутренне.

Кем бы ты ни была, ты всегда будешь где-то рядом.
Веткой ивы коснёшься, неслышным порхнёшь дыханием.
Свет вечерней зари благодарным проводишь взглядом,
Обернешься росою, несбывшимся воспоминанием.

У реки Сумы́ берега седы,
Сонно шепчет лес, зыбко тлеет даль.
Сыр осенний день, у стальной воды
Рощица берёз расстилает шаль.

У реки Сумы́ поздним рыбакам —
Несчастливый лов: не пришла форель.
Раков бы верней! Но бурлит река,
Прошлым ураганом повалило ель.

Разлилась вода, порыжел тростник,
Лишь в мечтах кипит дымная уха.
Почерневший лес, загрустив, поник,
Зябнет на ветру голая ольха.

У реки Сумы́ одинокий дом
Покосился весь от дождей и лет.
Время утекло, в старом доме том
Тонкой паутинкой таял чей-то след.

Последний луч, неяркий в октябре,
Ложится розовым на стены Чор-Минор.
Стихает день в бурлящей Бухаре,
Выходят звёзды на чернеющий простор.

На минаретах зажигаются огни,
И свёрнут шёлк торговых галерей.
Там в башнях шёпотом уходят дни,
И засыпает в парке Мавзолей.

Струится музыка, и чьи-то голоса
Звучат на Ляби-Хауз у пруда.
А в чайхане готовится самса,
На дастархане о́ши-со́фи жгуч всегда.

О, сладость этих дней! О, Бухара!
Как многолик и многоцветен твой чертог,
Где Чор-Минор, проснувшийся с утра,
Тепло и мудро смотрит на восток.

Встречает город башнями вокзала —
Как будто поднимая небо ввысь.
Меж нами было сказано так мало —
Пути сошлись и снова разошлись.

В томительных вокзальных посиделках
Осталось все подвластное мечтам.
И две судьбы запрыгали на стрелках,
Куда-то загремели по мостам.

И все вопросы так давно знакомы:
Где отыскать? Как снова обрести?
Молчат о том оконные проемы.
Платформы. Башни. В вечность два пути.

Ты сорвала в саду гранат.
Разломила – и брызнул сок.
На ладонях весь мир распят.
Небесами отмерен срок.

Загорелись в саду огни.
Между пальцами кровь течет.
Сосчитай эти зерна-дни,
Собери их в единый плод.

Не зови ее, свою дочь, —
Не придет она до весны.
Не откликнутся день и ночь —
Лишь осядут на землю сны.

Лишь раскинется ложе трав,
Убаюкав твой непокой.
Засыпай, от тревог устав —
Не нарушится сон земной.

Ночь сошла на лед канала,
Тронув снежную пыльцу.
Город движется устало
К неизбежному концу.

Ночь разбрасывает клады,
Обращая время вспять.
Ждет отважного награда —
Обретать и умирать.

По заснеженным перилам
Тень метнулась в пустоту.
Ночь ушедшего забыла.
Ночь отринула мечту.