Дмитрий Волгин - Авторы XXI века. Октябрь 2020

Мистики снова душа попросила,
И к Басурманским я склепам пошла,
С мёртвыми чтоб разделить свою силу,
Выбраться душам их дать из котла.

Стражей деревья немые стояли
Серым, холодным, бессмысленным днём,
Неба врата, не скрывая печали,
Плакали мелким осенним дождём.

Между могилами шла я, грустнея, —
Передалась скорбь безмолвных скульптур.
Мёртвые, ставши живее, сильнее,
Быстро забыв про камней глухоту,

Вновь заиграли на флейтах старинных.
Слышался пенья загробного звук,
Смерть мне казалась простой и невинной,
С трепетным холодом ласковых рук,

Голос пел нежно, и звал он тоскливо,
И на тот зов, не спеша, я пошла;
Плакало небо и плакали ивы,
Им, а не мне, не хватало тепла.

Я же искала покой свой, мне просто
Смерть, как родную, хотелось обнять.
Шла… И вдруг к выходу вышла с погоста.
Смерть, мне вовеки тебя не понять.

Я проснулась, мне не тесно,
Ночь просторна и чиста,
Мне открыто все, известно,
Ведь со мною пустота.

Пустота. Я с ней сильнее,
Тьмою заменяю свет,
Став ночным бездонным небом,
Тем, чего как будто нет,

Тем, что будто бы забыто.
В пустоту уходит страх,
И с коварством, ненасытно,
Словно чёрная дыра,

Все вбираю неизбежно.
Пустота. Ей нет границ.
Пустота. И нет надежды.
И навеки мир в тени.

Охлаждённый, чуть дрожащий,
Мир в тени, а тень во мне.
Мёртвый мир, но настоящий.
Пустота, все дело в ней.

Я проснулась. Мне не тесно.
Ночь просторна и чиста.
Тьма, в которой все известно.
Тьма, и с нею – пустота.

Отпустите в мой собственный ад,
В одиночества сладкое горе,
И верните мне ржавый закат
Над взбесившимся города морем,

Над безбашенным пьяным весельем,
Асфальтированным безразличьем.
Ночь послужит мне мягкой постелью,
Пьяный крик превратится в привычку.

Я желаю сердитого шторма,
Ночи с громом, дождями размытой,
Ночи, ночи без цели и формы,
Чтобы просто остаться забытой,

Чтоб идти и, крича, быть неслышной,
Выпускать свою боль незаметно,
Почему кто-то в спину мне дышит,
Почему не качаюсь от ветра?

Где ты, молнии яркая бритва?
Где ты, звонкий убийственный град?
Повторяю я вместо молитвы:
Отпустите в мой собственный ад.

Читатель,
это стихотворение
– мост между мной
и тобой.

Руки вытянуты
через пропасть
разнообразия.
Лучи, которые путешествуют
в пространстве и времени.

Читатель,
увидишь ли ты,
что была ночь
во время написания
этого стихотворения
и что полная луна
вошла в мою комнату,
легла на подушку
рядом со мной
и ждала,
когда я усну.

Увидишь ли ты,
что под моим окном
цветущие лилии
пахнули опьяняюще
и что это стихотворение
разбудило меня,
попросив
написать его.

Когда читал,
чувствовал ли ты
на мгновение,
что ты не
один?

Читатель,
сумеешь ли ты
читать
между строк?

Первое произнесено слово
это рождение,
а начало бытия
это предложение.

И дальше
с самого начала
это истории и романы.

Из праистории
кругозор неба
высеченный в камне
о значении рассвета.

Я продолжаю
свой ежедневный
ход по кругу,
на котором точки
роятся
без конца и начала.

Только в центре круга
есть стихотворение
и освещает всё,
как улыбка
в уголках губ.

Иногда,
в белом свете утра,
мечтаю быть рекой.

Брожу между
тенистыми лесами
и зелёными полянами.

В волнах рифмы дрожат
и разговаривают с птицами.

Ночью моё
шёлковое платье
усыпано звёздами,
и я несу серебряный лук луны
вокруг моей шеи.

Чтобы утолить жажду
косули приходят ко мне
напиться
из моих ладоней,
жаждущих нежности.

Вот и снова поспела на болоте морошка,
Налилась золотым янтарём.
Знать, пора брать плетёное дедом лукошко,
И шагать мне знакомым путём.
По тропинке заросшей и почти незаметной,
Побегу поутру я чуть свет.
Слышу иволги песню, верной спутницы лета,
Напою ей тихонько в ответ.
А вот ельник колючий, где груздей да лисичек
Россыпь кинет не жадный июль,
Столько их наберёшь, даже рук не хватало,
А я дальше бегу и пою.
Добежала, дошла я до знакомого места:
– Здравствуй севера милого дар!
Она не часто растёт, чтобы не было тесно,
Разливает медовый пожар.

Моя Вытегория, край Вологодский,
Короткое лето, без края зима.
Цепляет макушки сосновые солнце,
В берёзовых рощах танцует листва.

Леса необъятны, а в чащах – болота,
Грибов в них и ягод, лишь знай, собирай,
Всегда здесь удачной бывает охота,
Хорошей рыбалка – здесь северный рай!

Озёр есть немало, без счёта речушек.
Все сёла, деревни стоят у реки.
И множество дальних рыбацких избушек,
Довольны уловом у нас мужики.

Пусть где-то края есть богаче, теплее,
Но сердцу мил здешний неброский уют.
Люблю я черёмухи белой метели,
Люблю, как зимою снега запоют.

Спрятавшись, поёт в траве духмяной
Коростель, и песнь летит окрест,
Через луг, сквозь лес, через туманы,
Подзывает ухажёр невест.

Как дергач зовёт к себе подругу,
В удивлении даже соловьи,
Прокричит всю ночь, будя округу,
Предвкушая сладости любви.

Лишь заря платком по небу алым
Полыхнёт, и солнца светлый луч
Заблестит, он, песняром усталым,
Попритихнет до вечерних туч.

И пока цветёт чабрец высокий,
Серенады громкие звучат.
Хвост пучком – танцует длинноногий
Для дергачек, пёстреньких девчат.

Лето загрустит, в края чужие
Побежит, не любящий летать,
Он пешком, сквозь травы неживые,
Чтоб вернуться по весне опять.

Мелькают руки лёгкие, скань ложится ровно,
Морозные узоры свиваются проворно.
К вилюшечке вилюшка, хитросплетений ряд.
Жар-птица на подушке и яблоневый сад.