Дмитрий Волгин - Авторы XXI века. Декабрь 2020

Преждевременные чувства,
Неожиданное счастье.
Современное искусство,
Пара меток на запястье.
Мы с тобой парламентёры,
Распланируем навечно,
Как мечты нежнейшим флёром
Нас окутают беспечно.
Я искала так, как ищут
Полицейские собаки,
Запрещаемые хищно
Сердца памятные знаки.
Говори же, Заратустра,
Что меж строк я упустила.
Преждевременные чувства,
Слёзы – школьные чернила.

Я твой пропуск в небо,
Я твой сахар в чае.
Сердце не свободно —
Кровь опять качает.
Так поёт железо.
Сбросив обречённость,
Разными путями
Мы спешим на поезд.
Разобравшись в главном,
Не ищи иное.
Я твой пропуск в небо.
Звёздное, ночное.

Снег колотит по крышам с интенсивностью бонго,
Атакует зима искромётно с каждого фланга.
Но наступит пора, и я с тобою останусь надолго,
Моя Чунга никому не известного старины Чанга.
Я сравненья искала – нелепо, да и неумело.
Пусть судьба капитан, а я – мелкий сопливенький юнга,
Но наступит пора, и я стану с тобой одним целым,
Моя мхом и дождями укрытая, милая Чунга.

Твою печаль не рассказать,
Не высечь в камне.
Но я за звёзды и за мир
Всеми руками.
Твои движения легки,
Но так пугливы.
Опять в осколках чьих-то снов
Танцуешь, Шива.
Дари нещадно навсегда
Свои улыбки.
Я разрываю этот плен,
От лести липкий.

Замерев на тонкой грани пустоты,
Остаюсь опять наедине с дождём.
Не святой, но эфемерной простоты
Черновик прочитан, прожит и сожжён.
Заискрится пеплом тьма у наших ног,
Всё, что названо, наперекор отдаст.
Проиграв судьбе в пустое домино,
Наша вечность начинается сейчас.

Зависимость от слов,
Твой тумблер on и off
Без денег и стволов
Возьму переключу я.
Лелея эту мысль,
Искал, на подвиг быстр,
Совсем пропащий смысл,
Но он здесь не ночует.
Зависимость от слов,
Твой стиль, увы, не нов,
Таких морских узлов
Уж век как не вяжу я.
Неладен будь, но чист,
Герой-идеалист,
Почти любой каприз
Скрепляя поцелуем.

В твоей колоде, очевидно, не без джокеров,
Что, в общем-то, меняет крайне малое.
Ко мне придёшь ленивой мягкой поступью
Весной румяной и приятно запоздалою.
В моей копилке, очевидно, не без мелочи,
Что, я не скрою, тоже норма жизни верная.
Луною – сад, а мы полны безумием,
И если ангел ты, тогда Инферно я.

Все бумаги так от слов твоих краснели,
Неминуемо к развязке нас толкая.
За собой манила лунная дорога,
И она всякий момент была другая.
На двоих луна, январь и сдвиг по фазе,
Ты об этом меня раньше догадался,
Одинокий дикий демон моих мыслей,
Одинокий тихий воин декаданса.

Бесполезный и серый асфальт,
Пара свежих почти женских рифм.
Город, мерно снимающий скальп,
Погружает в свой сбивчивый ритм.
В белоснежной пыли фолиант,
Пусть в обойме, но снова творю.
На предплечье красуется бант,
Я дежурная по декабрю.
Наша правда, как сдавленный крик,
Ощущение, что не продохну.
Мы оставили дома штык,
Но хотели играть в войну.

Мчит на встречу любимый беглец,
Закусив горечь стёртой губой.
Сколько было на пальце колец?
Чьё предательство стало виной?

Руки девы кусает храбрец,
Укрыв раны засохшей травой.
Не стоит на коленях мудрец,
Черт унёс его веру с собой.

Не заметит пропажи хитрец,
Ведь победа за честной вдовой.
Сколько трусость не прячь в ларец,
Грязь не смоет святой водой.

Никогда не кричи про любовь,
Не требуй заботы и ласки,
От упрёков других уволь,
Не рассказывай на ночь сказки.

И не нужно кричать про боль,
Строить чёрствым амёбам глазки,
Единицу дели на ноль,
От чужих уходи без огласки.

Быть смелее себе позволь
И достань разноцветные краски,
Если сыпать на рану, то соль.
Если на пол бросать, то маски.

Каждый день я ищу твой пронзительный взгляд,
В книге жизни сгорает спасение,
Он – страниц её пожелтевших яд,
Он – судьбы моей упоение.

Каждый день примеряю фальшивый наряд,
Сердце требует благословения.
Без тебя нам, увы, не начать свой обряд
На обломках пустого влечения.

И ударит мне в спину последний снаряд,
Руки вздрогнут, боясь обвинения.
Не пытайся составить из мыслей отряд,
Когда мир твой – сплошное сражение.

Тебя не спасёт даже сильный наркоз,
За скальпель схватился палач-акушер.
На теле нет места для новых заноз,
Но ты снова ищешь в углу револьвер.

У дилера нет для тебя новых доз,
В темницу отправил его офицер.
Шприцы и штакет – вот такой симбиоз,
В сторонке хохочет шутник-люцифер.

Всем с мала известен конец таких проз,
Дурманом окутан младой Гулливер.
Не пробуй бежать, не посилен тот воз,
Что снова захлопнет больничную дверь.

Жму на курок – прощальный выстрел,
Шальная пуля целится в окоп,
Я на плечах влачу убитого фашиста,
Затылком чувствуя его озноб.

В какой из ям искать того артиста,
Что сколотил солдатам братский гроб?
Его дорога слишком неказиста,
Не видно света городских трущоб.

Пусть плаха будет пухом юмориста,
Трофей несёт в твоих руках холоп,
В друг друге люди душат эгоиста,
А задыхаясь жмут на кнопку стоп

Преломлённый свет вечерний,
ослепительно ничей.
Шёпот стих остывших в стерне
переломленных мечей.

И, судьбу свою сверяя
с твердью сине-голубой,
я до света растворяюсь,
преломляя хлеб с тобой.