Чёрный Заяц - Убедительно и легко

Переварил, вздохнул, чихнул,
И не побрившись, не одевшись,
В моих обьятьях не погревшись,
Ты на работу ускользнул.

Где будешь ты – мне не узнать,
В твои обманы не поверю,
Быть может, ты в другие двери
Войдёшь, и нечего сказать.

И тех, других, что у тебя
В огромном городе немало,
Твоя душа, нет, не устала
Ласкать, не вспомнив про меня.

Под утро ты придёшь ко мне —
Уставший, потерявший голос,
И чей-то нежный белый волос
Найду я на твоей спине.

Ругать тебя я не смогу
И выгнать тоже не посмею,
Я не любить тебя умею,
Но только долго не могу.

А ты к прощению привык,
А я дарю тебе все силы,
Как хорошо, что ты, мой милый,
Всего лишь КОТ, а не мужик.

Тебе нужен не я, а талантливый плотник,
Чтоб с руками, мозолями и бородой.
Чтобы он смастерил из тебя подлокотник
Или раму красивую, или наличник резной.

Чтобы он с тебя твёрдым и строгим рубанком
Поэтично и нежно узорную стружку снимал,
Чтоб будил тебя утром тяжёлой киянкой
И без тени сомнений пилил, колотил и строгал.

Чтобы тонкие формы текстура твоя обретала,
Чтобы розовый лак обнимал тебя тёплой рекой.
Чтобы он из тебя сотворил что-нибудь, что попало,
Лишь бы ты не осталась обычной еловой доской.

Он прикупил вина и хризантем,
В потёртый пиджачок укутал плечи,
И, отрешившись от мирских проблем,
Планировал интимный жаркий вечер.

Он был готов на многое, на всё,
Что только бы она не пожелала,
Лишь бы бедро изящное её
Его за шею нежно обнимало.

Он был готов суровые уста
Прижать к тому, о чём и думать стыдно,
В такие сокровенные места,
Которые и в сауне не видно.

Он был готов, закончив все дела,
Лежать с ней рядом – гордым и уставшим,
Но не свезло, не вышло, не дала…
Ушёл домой несолоно ебавши.

Лишний стакан креплёного,
Пивом чуть позолоченный,
Тело твоё точёное
Делает обесточенным.

Пара мохито с вишней —
Допинги необычные —
Вежливо обездвижили
Мысли твои приличные.

Шот голубой агавы
Из мексиканской провинции
Мигом сольёт в канаву
Все твои твёрдые принципы.

Лижешь ты через силу
Кремовое мороженое…
Солнышко моё милое,
Эк тебя распирожило.

Мы опять худеем вместе,
Три недели как одна.
Геноцид сосискам в тесте,
Сдобным булочками – война.
В доме нет ни грамма жира,
Изгнан вон холестерин,
Идеальная квартира,
Продуктовый карантин.

Мы нашли себе Ваала,
Жертву требуют весы,
Мы забыли запах сала
И копчёной колбасы.
Я реву теперь без лука,
Путь к здоровью – это жесть.
Ох и страшная наука —
Не хотеть всё время есть.

В неуёмном этом деле
Преуспели от и до,
Мы на нём собаку съели
И щенков её штук сто.
Вышел срок наполовину,
На весы смотреть боюсь:
У тебя – четыре минус,
У меня – двенадцать плюс.

Чтоб свершить такое чудо
От души стараюсь я —
Заведения фастфуда
Посещаю втихаря.
Чтоб не пасть невинной жертвой
В похудательной войне,
Мне приходится усердно
Тайно жрать на стороне.

Эту схему не раскрою
И не выдам никогда,
Думай, что всему виною
Эта «умная» еда.
Предлагаю, в знак протеста,
Мясо жрать и пиво дуть,
И тогда я, честно-честно,
Похудею как-нибудь.

Без весомых причин не ломай себе голову,
Осознанием факта всего одного:
Если девушка перед тобой ходит голая —
Это, парень, не значит ещё ничего.

Тут, наверное, стоит добавить конкретики,
Хоть сто раз говорили, но выслушай вновь:
Лишь когда она перед тобой без косметики —
Будь спокоен, вот это реально любовь.

Проснись, душа моя, доколе
Ты мять подушку собралась?
Ты видишь, рожь не жата в поле
И на ковре земная грязь.

Порты не стираны, не шиты,
Не кормлен во хлеву кабан,
И белокрылые «мохиты»
В мой не намешаны в стакан.

Вставай, душа моя, негоже
Служить подставкой для кота.
Давно пора рубать окрошек
В кастрюли звонкие борта.

Доить коров, коней стреножить,
Косить клубнику, лён и хмель…
А не давить в денёк погожий
Собой уютную постель.

Вставай, душа, не надо злиться,
По Заболоцкому, точь в точь:
«Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь…»

Слышу с кухни грозный крик:
– Надо выбить половик!
И купить еды домой!

Я киваю головой…

Не стихает дикий ор:
– Маме вызови «мотор»!
Спрячь в кладовку спиннинг свой!

Я киваю головой…

Начинается скулёж:
– Заточи мне хлебный нож!
В спальне форточку закрой!

Я киваю головой…

Переходят вопли в стон:
– Прибери уже балкон!
Мусор выбрось, пол помой!

Я киваю головой…

Полночь. В доме тишина.
Спят и дети, и жена.
Мир спокоен, добр и чист.

Я не сволочь. Я буддист.

Маша кушала морожено,
Я подкрался осторожно,
И сразу в закоулочек,
Между теплых булочек.

Почесал чуток ей спинку,
Оттянул трусов резинку
И, пройдя подбритый лес,
Пальцами в пирог залез.

Маша девочка большая,
От пломбира оторвясь,
Ножки шире раздвигает,
Спинкой ловко изогнясь.

Я в штанах своих копаюсь,
Я штаны стащить пытаюсь.
Потянул я за шнурок —
Завязался узелок.

Машенька стоит, скучая,
Сладкий свой подставив грех,
И мороженка уж тает
На губах. Да не на тех!

Говорит она: «Ну хули?
Сколько ждать твоей балды?
Разминулся что-ли с хуем?
Подобрался – так еби!»

Говорю ей: «Ты, подруга,
За мороженкой следи,
Щас тебе я вдую туго.
Ну, короче, не пизди»

Очень сильно я старался,
Но шнурок не поддавался,
Не ебать же, хуй-наны,
Машу мне через штаны.

Маша свой пломбир доела,
Распрямила гибко тело,
И оборвала контакт,
Показав мне длинный fuck.

Подъебал меня шнурок,
Не пустил меня в пирог.
И с тех пор ношу, друзья,
На резинке брюки я.