Чёрный Заяц - Убедительно и легко

Сколько женских красивых поп,
Стройных ножек – ты посмотри.
Ну реально же – долбоёб,
Раз гляжу только на твои.

Ну реально же – имбецил,
Раз глаза от них отвожу,
Раз для них я себя закрыл
И одною тобой дышу.

Да и ты, по своим словам,
В той же стадии, мне подстать:
Не гуляешь по мужикам.
Ебанутая, что сказать.

Милая девушка Булкина Таня
Черпает силы в детском питании.
Утром, на завтрак, без шума и спешки,
Таня съедает две банки пюрешки.

Днём, когда время приходит покушать, —
Каша с морковкой, бананом и грушей.
После – водичка без соли и шлаков,
Танин обед плотен и одинаков.

Танин законный супружник Василий
В пиве фильтрованном черпает силы,
В вяленой рыбе и жирной картошке,
Ну и в сухариках тоже, немножко.

Ночью, в постели – двуспальной, широкой, —
Сходятся силы в битве жестокой.
В скрипе пружин и шуршанье матраса —
Киви и рыба, тыква и мясо.

Утро в семье будет милым и томным,
Щурится солнце в окошке огромном.
Главное – силы не тратить зазря,
Где б вы их ни находили, друзья.

Когда я сплю – я тих и безобиден,
И даже мил.
Характер гадкий мой почти не виден,
Умерен пыл.

Не ищут цель зазубренные стрелы
Холодных слов,
Обильный яд хранит свои пределы
Меж берегов.

Хранят покой скандалы и раздоры,
Молчит раздрай.
Висит замок на ящике Пандоры,
Не открывай.

Настанет день и хрупкий лёд растает
В пожаре ссор,
Нам в этом мире мира не хватает —
Сплошной террор.

Твоим рукам был Господом доверен
Тот сладкий сон.
Ведь ты же знаешь, как я охуенен,
Когда влюблён.

Ты по пятам за мной ходила
И флиртовала, как могла,
но я – кремень, но я – могила
На сексуальные дела.

Я словно камень бездыханный —
Несокрушим, неумолим
И, как солдатик оловянный,
В постель твою неуложим.

Но час настал, судьба пробила
В висок, укрывшись во хмелю,
И ты коварно заманила
В постельку девичью свою.

И после страстных обниманий,
Сквозь поцелуевый экстаз,
Ты незаметно скрылась в ванной,
Шепнув: «Любимый, я сейчас…»

Но знаю я все эти штуки,
Твой страшный план, увы, не нов:
Мне всё поведал по науке
Однажды Николай Дроздов.

Я видел в телепередаче,
Как после секса мужику
(ну, для веселья, не иначе)
Отгрызла женщина башку.

А после – мыслимое дело —
Творить такое с женихом? —
Она его, представьте, съела,
Причём, почти что, целиком.

И грустно говорил зоолог,
Со всей учёностью своей,
Что всё у них, у богомолов,
Почти что как и у людей…

Вот потому, схватив под мышку
Штаны, рубашку и планшет,
Я от тебя сбежал вприпрыжку,
Не дожидаясь страшных бед.

И хуй меня заманишь снова
В обьятья жуткие свои,
Я верю дяденьке Дроздову
В вопросах секса и любви.

Твою ж тудыть, в железную качель…
Смотри, Марфуша, солнышко какое!
Скидай зипун, итак в нём весь апрель
Лечила поясничные расстрои.

Из сундука вытаскивай жакет,
В стеклярусовых радостных расшивах,
Перо воткни в сиреневый берет,
И ты юна, желанна и красива.

Я нацеплю свой кожаный картуз
И перестану пахнуть перегаром…
Целуй меня, родная! Целься в ус!
Мы просто охренительная пара!

Мы жизнь профукали свою,
С другими обручённые,
Но верю в то, что говорю:
Однажды встретимся в Раю,
Как бывшие влюблённые.

Там, на кисельных берегах,
Валяться будем голыми,
Бродить в левкоевых кустах,
Отправить все тревоги в прах,
Земной «огонь да полымя».

Мы будем пить инжирный фреш,
И сплетничать про всякое,
А райский воздух – чист и свеж, —
Излечит нас от всех надежд
На пятое-десятое.

Слов будет виться мишура,
Как в сказку новогоднюю,
Мы проболтаем до утра…
Пей свой нектар, а мне пора
Вернуться в Преисподнюю.

Надену маску, нож возьму
И на свидание пойду.
И к стеночке прижму тебя,
Ножом любовно теребя.

А ты в ответ изящно мне
Удавку стянешь на спине,
И шилом пощекочешь глаз,
Вводя меня в экстаз.

Гитары тонкий перебор
Бензопилы споет мотор,
И выпьем на двоих вина,
Где яда дохрена.

А после этого тебя
Я изнасилую любя,
А ты изрежешь мне лицо
Отравленным кольцом.

Затем в глухом лесу ночном
Кота торжественно сожжём,
И будем танцевать с тобой
Под полною луной.

И странного тут вовсе нет,
Сложившийся за много лет
Сюжет свидания таков
У нас – у маньякОв.

Закончилась зима, задув свою свечу,
Оставив лёд в душе моей навеки.
А я тебя люблю сильней, чем алычу,
Чем чебуреки.

Осталось на губах фальшивое вино,
Вода с молебным запахом иллюзий.
А я тебя люблю, назло любому «но»,
Сильней, чем смузи.

Задохся метроном, закончился отсчёт,
На паузе дыхание и мысли.
А я тебя люблю сильней, чем бутерброд
С оливкой кислой.

Останется одно – писать свои стишки,
В печали об ушедшем человеке.
Ведь я тебя люблю… Не так, как пирожки…
Прощай навеки.

Напридумала себе горе горькое,
Наврала с три короба, наплела:
Дескать, попа недостаточно тонкая,
А на личико излишне бела.

Дескать, слишком уж характером твёрдая,
И не каждому твой нрав по зубам.
Только никогда понятие «гордая»
Не являлось недостатком для дам.

Дескать, что-то недостаточно умная,
И забита ерундой голова.
Ты скажи, ну как бы это придумала,
Если б умною такой не была?

А покуда этот мир с тобой мучится,
Запиши себе в тетрадь, на поля:
Ты прекрасна, у тебя всё получится,
В этом мире кто-то любит тебя.

Явился муж домой немного раньше
И сразу заподозрил нелады:
Супруга улыбалась с ноткой фальши,
Зато в глазах предчувствие беды.

На кухне под столом бутылка «Чивас»,
На тумбочке потрёпанный тюльпан,
И ходит кот испуганным курсивом,
И тёплый подозрительно диван.