Роман Бизюков - Зерна

Несмотря на перегрузку,
несмотря на перетряску
Был он полон под завязку,
будто направлялся в сказку.
С каждой новой остановкой
пассажиры прибавлялись,
У автобуса все стенки
под давленьем распирались.

И уже к концу поездки
началась большая давка.
Всем казалось, что их душит
очень крепкая удавка.
У конечной остановки
что-то где-то затрещало —
Переполненный автобус,
как баян, к чертям порвало.

С той поры промчались вёсны,
лета, осени и зимы,
И вот снова на маршруте
тот автобус из резины.
Если вдруг автобус лопнет,
что не маловероятно,
Его снова по кусочкам
склеят очень аккуратно.

Всякое нечто несёт из чего-то
Некое определённое что-то.
Но обольщаться не стоит на то, —
Всякое НЕЧТО УХОДИТ В НИЧТО.

Для кого-то – один только вздох…
Для кого-то – целая жизнь…
И тысячи мыслей опять между строк
В небытие пронеслись.
В поисках первопричин
Из лабиринта морщин
Не возвратился ещё ни один
Человечий сын.

Прошлого мокрый песок
В складках душевной парчи…
И мысли в испуге бегут со всех ног
В судорогах ночи,
И каждая – «истинный свет»
И претендует на трон…
А в чьей-то обойме отсроченных лет
Остался один патрон…

Как будто взведён курок… —
Осталось выбрать предлог,
Но тысячи мыслей бегут поперёк,
Отодвигая срок.
Кому-то достанется взгляд
Вместо сотен посредственных слов…
А сердцу не нужно иных наград,
Ибо взгляд тот – сама Любовь.

Девушка в красном – больная мечта —
Упавшей звездой подожгла города:
Кровь закипала, горела вода.
Ждали иную. Пришла, да не та.

Девушка в красном не знала пароль,
Она открывала двери ногой;
Кто был во славе – гоним, как изгой,
Корона слетела, и свергнут король.

Неведомой силой манила к реке,
Невидимой нитью вязала узлы,
А слёзы пускала гуще смолы,
Смола застывала, скользя по щеке.

Невиданным зверем запутала след,
Ушла, но вернётся, когда придёт срок,
И, может, напишет ещё пару строк
На ветхих страницах пророческих Вед.

Всякому камню – своя голова.
Во главе угла отвергнут кирпич.
В поисках смысла мы дробим слова,
Чтобы однажды всё в целом постичь.

Когда в застуженной квартире
Сижу без света и воды,
Как генерал, на чьём мундире
Погасли две больших звезды,

Готов вести полки в атаку —
Ногами в снег, без сапогов,
Но я не лезу первым в драку,
Да и к тому ж мне жаль врагов.

Вот так наказан высшей карой
На ссылку. В вечной мерзлоте
Пишу стихи, как мемуары,
И думаю о доброте.

Хотя, наверно б, не мешало
Виновным выкрутить хвосты,
Чтоб знали, блядь, как генерала
Лишать и света и воды.

Поэтично верить в нечто,
Если «нечто» «где-то там»,
Ведь ничто не долговечно,
А тем более ты сам.
Если ты ещё не в списке
Званых в райские края,
Когда видишь обелиски,
Страшно верить лишь в себя.

Много вверх и вниз ступеней,
И по каждой – полоса.
В чаще недоразумений,
Раздаются голоса.
Дар услышать – словно семя,
Угодившее в пожар, —
Всем даётся, но не всеми
Принимается как ДАР.

В каждом знаке символичность:
Где загиб, там поворот.
Не за каждым ликом личность,
То же и наоборот.
Из всех знаков многоточье
Не обманет никогда:
В нём сливается день с ночью,
Жар огня и холод льда…

В каждом есть немного чёрта,
В каждом ангел где-то спит.
Коль меж ними грань не стёрта,
Совесть иногда кричит.
Всем свободно в клетке года
Жить, работать, умирать,
Потому что есть свобода,
Чего хочешь выбирать.

Боевые будни в прицелах замочных скважин.
Бычком обожжён зрачок дверного глазка.
Пост принял, пост сдал – конвейер отлично налажен.
Чувство локтя прочно засело внутри позвонка.

С горем по тылам телеграммы на медленных «скорых».
Порох вместо пыльцы упал на цветы.
Странно, но до сих пор кто-то прячется в норах.
Эти зверьки не трусы, они просто кроты.

Звёзды легли на погоны солдату эпохи.
Слава герою! – но небу нельзя быть пустым.
Боевые будни привычны, как тихие вздохи.
Труднее всего привыкать к боевым выходным.

Я видел его, он лежал на снегу
Посреди широкого поля
И тихо-тихо шептал никому
Про жизнь и нелёгкую долю.

Он взором цеплялся за облака,
Висевшие в сумрачном небе;
И шашкой изрубленные бока
Кровавились в падавшем снеге.

Я видел, как он лежал на спине,
Пошевелиться не в силах.
И было обидно, обидно вдвойне
За то, что война победила.

И горя – по самое горло,
И лайки лают в вольерах,
И время мозоль натёрло,
Мотаясь в секундомерах.
Трансфер ушёл на небо,
Трассер ушёл чуть ниже.
Кровь Бориса и Глеба
Льётся в болотную жижу.

Прошлое слишком просто,
Как простынь порвалось в клочья,
И не хватило роста
Звёзд прикоснуться ночью.
На форте гремят куранты
Соло в большом концерте,
Где жизнь – это как доминанта
К тонике чьей-то смерти.

Дрожат усталые веки.
Хирург сегодня за Бога.
Хорошего в человеке
Должно быть ужасно много!
Иначе бы не стреляли,
«Добром» начиняя мясо,
Когда птицы хлеб клевали
С ладоней детей Донбасса.

Родина снегом стелет
Или дождём апрельским.
Родина ждёт и верит
Где-то за занавеской.
Сердце стучит рывками,
Щедро, – себе в убыток.
Сколько б в нём ни было камер,
Одна из них точно для пыток!!!

Она писала свою книгу кровью, —
Там в предисловьи алых слов поток.
И если бы не знать, что это предисловье,
Могло бы показаться, что это эпилог…