Владимир Силкин - Царские кудри

Устроившись молча на солнечной яме,
Вовек не сумею забыть,
Когда меня лещ золотыми устами
Попросит назад отпустить.

И будет сравним он со сказочной рыбкой,
Готовой желанья творить.
И я над рекой размышляю с улыбкой:
О чём мне ему говорить?

Люди забыли про жалость,
Чёрствость и злость – не пройти.
Добрых людей-то осталось
В мире не больше пяти.

– Добрые люди! Ну где вы? —
Кашляет дед Никанор.
– Вот они! Справа и слева,
Рядом живут до сих пор.

Не отвечай на прошлые звонки,
Где серебром не тронуты виски.
И жизнь пройдёт, наступит та пора,
Где окажусь я сплошь из серебра.

Я много видел, много знаю,
Сказать красиво не могу.
Но ни на что не променяю
Берёзы русские в снегу.

Ветрами буйными отпеты
И, в снег закутавшись, как в мех,
Хранят такую массу света,
Что хватит осчастливить всех.

Я никогда их не покину,
Их светом сказочным храним.
И гну я перед ними спину,
И низко кланяюсь я им.

За то, что есть, за то, что дышат,
За то, что строго не винят,
За то, что всё на свете слышат,
Но доброту в себе хранят.

Счастьем набрякшие губы,
Свет опьяняющих глаз.
И у морозного сруба
Тают сосульки сейчас.

Как им, сердечным, не таять,
Если такое тепло,
Словно цветы, прорастает,
Словно бы солнце взошло.

А ведь на улице – двадцать
И продирает мороз,
И не дают целоваться
Капли замёрзшие слёз.

Кормит женщина голубей
Золотистым душистым хлебом,
И становится голубей
От очей её добрых небо.

Верю, голуби – это знак,
Что от Бога сейчас исходит.
Только как же они без нас
Будут счастливы на природе,

Если им не хватает глаз,
Поднимающих их в дорогу?
Да не смогут они без нас,
Да, уверен, одни не смогут.

Подступает зима осторожно,
И морозы за горло берут.
Даже Сетунь притихла тревожно,
И притих переделкинский пруд.

Скоро, видимо, первые льдинки
Превратятся у нас в зеркала.
Но пока что висят паутинки,
Ухватившись за полы тепла.

Осерчает мороз, и округа
Станет белой, как белая шаль.
Эту осень, как лучшего друга,
Уходящего в будущность, жаль.

Жаль листвы, увядающей в сквере,
Жаль твоих невесомых шагов.
И в душе просыпается вера,
Что придёшь ты в преддверье снегов.

Неведомо откуда и куда
Приходят пожилые холода.

И кашляют они над головой,
Ненастья обещая над Москвой.

И видевшие виды холода
О прошлом не жалеют никогда.

И мне немного их, усталых, жаль,
Они приносят вечную печаль.

Пусть неуютно с ними никогда,
Но как же согревают холода.

Как тихо в округе, как пусто!
Туманов густые дымы.
И только на грядках капуста
Ждёт вздохов холодных зимы.

И листья неслышно ложатся,
Прощаясь с последним теплом.
И не на что им обижаться,
Что жизнь их осталась в былом.

Сырые холодные ветки
Склоняются молча к земле.
И розы мои, однолетки,
Мечтают уже о тепле.

Она выходит из кареты,
И я ей руку подаю.
О, как изысканно одета,
Как держит голову свою!

Но почему она надменна,
Не вторит жесту моему,
Зачем же надо непременно
Встречать людей не по уму?

Ах, красота… Она от Бога!
От Бога ревность или страсть.
Она ступает на дорогу,
Где незаметно можно пасть:

Сойти с небес и стать такою,
Как сотни многие других.
Прикрывшись же сейчас рукою,
Она не замечает их.

Каким желанием влекома
В провинциальном городке?..
Да мне-то что? Мы незнакомы,
Мы первый раз накоротке.

Сотрёт печаль осенний тёплый ветер.
Я буду думать, радость затая,
Как хорошо, что ты была на свете,
Чужая, но любимая моя.

Ведь мы с тобой не встретились ни разу
И под руку ни разу не прошлись.
Я за свою фантазию наказан,
Я не с тобой, ты на меня не злись.

И ты меня ни разу не встречала,
А ведь ждала, что точно подойду.
Начать бы жизнь прошедшую сначала,
Сорвать бы вместе яблоко в саду.

В охапку осень соберу,
В костёр отправлю злую нечисть.
И через сутки поутру
Я у зимы в гостях отмечусь.

В объятья бросится мороз,
И упадёт мороз на шапку,
И я расчувствуюсь до слёз
И первый снег сгребу в охапку.

Не верится в близкую зиму,
В большие её холода.
Пока что проносятся мимо
Во Внуково все поезда.

А значит, летят самолёты,
И манит азартно тепло,
И есть на земле ещё кто-то,
Кому в этот час повезло.

Перевернёт октябрь страницу
Настенного календаря.
Я не могу с тобой проститься
И каяться не стану зря,

Что неминуема разлука,
Что без тебя тотчас умру.
Но ты не знаешь, что за мука
Стоять и дрогнуть на ветру.

Стоять, тоску сейчас глотая,
И чувств не выдавать своих.
А ты, как птица золотая,
Кому-то машешь в этот миг.

Расшиты золотом подлески,
И запах прели всё острей.
Рябин кровавые подвески
Ещё не манят снегирей.

Но вот когда мороз ударит,
Примчатся снегири сюда.
Рябины горький сок подарят
Голодным снегирям тогда.

А нынче ягоды рябины
Летят в пожухлую листву,
И электрички, выгнув спины,
Бегут по рельсам на Москву.

И, может быть, среди дороги
Накроет крыши снег густой,
И осень кончится в итоге,
Зима примчится на постой.

Сколько брошенных собак
И таких же диких кошек.
Их с улыбкой на губах
Кто-нибудь кормил из ложек.

Каждый шаг предупреждал
И по лаю, вздоху, писку
В их столовую бежал
Молоком наполнить миску.

И не чаял в них души.
А душа держалась верой.
Но отъелись малыши
До немыслимых размеров.