Николай Колос - Мгновение и вечность

Да, Ложь и Правда – это дуализм,
Как Инь и Янь на главном пире! —
И нет на свете боле важных Изм.
Нет `уже их… и нет их шире.

Тогда зачем для мщения ножи,
И колдовство для их заклятий? —
Ведь если б не было понятий Лжи,
То в Правде… не было б понятий.

Знать, плод они единого отца,
По прихоти в обличье дамском. —
Так Мир обрёл два ярких близнеца,
Ещё, тем более, «Сиамских».

И Лжи поэтому нельзя стареть! —
Яга с клюкой была бы бредом!
Ведь если ей придётся умереть,
То Правда вмиг исчезнет следом!

Вот потому меня колотит дрожь,
Что где-то всуе суть понятий.
И отделённая от Правды Ложь,
Будет висеть звеном проклятий!!!…

Я иду, опираюсь на трость,
Сирой осени в лужах вода. —
Я уже не желательный гость,
И шагаю уже в никуда.

Это мой, мне отпущенный Рок. —
Посмотрела в глаза Дама-Пик,
И сказала: «Твой путь не далёк —
Впереди замаячил тупик».

Но! … Не прямо пройду я свой путь,
Я его превращаю в спираль —
Потому что хочу заглянуть
И не раз… в чайхану и сераль!

И тогда наплевать на беду!
Пусть дождём хлещет осень в лицо —
Ведь к сералю я смело иду,
Подарить из желаний кольцо!

И пусть сяду в пути я на мель,
Что намыта за всё на мой счёт,
Всё равно на душе акварель,
Буйным цветом по злу потечёт!

Пусть струит по листве бирюза,
Ивы ткут малахитовый шёлк! —
Гляну встречному синью в глаза,
Чтобы мимо меня не прошёл.

И по-прежнему страсти дохнут,
В них вернутся ко мне соловьи,
Они в сердце моём всколыхнут,
Очерствевшие мысли мои.

И пусть прячется солнечный свет —
Впереди мои трассы во льду…
Не считая всех прожитых лет,
Я на трость опираясь… иду!

Как-то мне невдомёк, что мои визави меня лучше,
Что задачи про жизнь они лучше умеют решать! —
Попрошу, господа, пусть вас эти проблемы не мучат —
Я в сторонку уйду, отвернусь… и не буду мычать!

Я не лезу вам в рот, и не трогаю ваших амбиций,
На всё ваше добро, заклинаний своих не шепчу!
Разделять не хочу ваших самых заумных позиций, —
Так забудьте меня… я живу, господа, как хочу!

Только я, спаси Бог, не нейтральный, по случаю, зритель,
И пусть я не хожу на ваш чуждый, враждебный мне пир —
Всё равно, господа, ваш философ, ваш лучший учитель,
Формирует мне мой, мне понятный и преданный мир!

Потому что, тот ваш, отвергаемый мною философ,
Через призму мою создаёт мне преломленный свет —
И из заданных вам, и решаемых вами вопросов,
Я всегда, господа, для себя извлекаю ответ!

Так не лезьте ко мне с вашим кредо, и вашим мерилом,
Я умею из слов создавать неутюженный звук! —
И такой дать ответ, что его не отмыть даже мылом,
Потому… об меня, ради Бога, не пачкайте рук!

И я буду там жить, где найду закадычного друга,
Там, где мой талисман и мой мир будет всем по плечу,
И я буду писать для понятного верного круга,
То что мне по душе, и что я, господа, захочу!

В паутине весь мир, перспективы в неясность одеты!
У ворот из надежд, запоздалые кони стоят.
Опоздавший седок, как сентябрь, из ушедшего лета,
Устремил в никуда утомлённый невидящий взгляд.

Кони здесь ни при чём, они платят напрасную цену!
Из уставших ноздрей слышен храп и болезненный стон…
Из узды в удилах, ниспадает кровавая пена,
Из дворца, у ворот, душу рвущий, доносится звон!

Там неузнаный труп, в нём его сокровенные схроны…
На крыльце у дворца алым веером россыпи роз.
Там началу конец, там проектов благих похороны —
Цепенеет душа, погружается тело в мороз!

Кто построил дворец и заполнил его мертвецами,
Заключил, как в тюрьму, мириады не созданных тем?!
И приходит Никто, ритуал совершает ночами —
Кто задумал проект… ну, а главное – думал зачем?

Там дворецкий стоит, держит посох, а весь измождённый!
Он пытается всем, тем кто глух, возмущенье излить:
«Это место для душ, уже з`ачатых, но не рождённых,
Чтоб кричать, чтобы выть, и как громом про жизнь говорить»!

Я – ничтожный старик, хотел взять лепесток своей розы…
Может быть наяву, может, в мареве скомканных снов. —
Но услышал я вопль… жаль, уже… ускользнувшей угрозы…
И лишь от лепестка растеклась по руке моей кровь!

Ну а кони? – Они… седока у дворца не дождались,
Потерялся их след вдалеке в придорожной пыли! —
Только грозди рябин повторили пурпурную жалость,
И, курлыча: «Прощай»! – пронеслись надо мной журавли…

Поэзия… она – рифмованное слово?
Поэзия… она – ритмический полёт?
Зарифмовал слова… две гласных – и готово? —
И в душу вам Пегас прозрение прольёт?!

Мой воспалённый ум взобрался на торосы,
Чтоб прочитать на них Титанов вещий след,
И посылает влёт коварные вопросы…
И получает вслед нерадостный ответ:

«Всё то, что пишешь ты, и мелочно и зыбко,
Как брошенный пятак на нищую ладонь —
В твоих стихах «Любовь» достойная улыбки,
Есенина «Любовь» – пылает как огонь»!

Как бы один Пегас, на крыльях та же лопасть,
Один и тот же шрифт… такие же слова! —
Так почему в стихах бессовестная пропасть,
И почему не так глаголит голова?!

Но, подошёл мудрец, поднял персты… и что же? —
Сказал, что есть в душе таинственный маяк,
И светит он не всем блуждающим прохожим —
Лишь тем, что метит Бог и оставляет знак!

В цветущий тёплый май, и в листопад осенний,
В курлычье журавлей, над русскою рекой
Рожал свои стихи не человек – Есенин,
А их Писал сам Бог Есенинской рукой!

Замолкни и уймись, знай угол, человече! —
Вначале разберись – где Запад, где Восток!
Бунтуешь?! – Так дождись… пусть соберётся Вече,
Чтоб указать тебе глаголом на шесток!

Скажи Пророк, а что такое слово,
Как звук простой несёт такую твердь? —
Кто околдован словом – те готовы
В восторге быть… легко идти на смерть!

Скажи Пророк, с чего взрастают звуки,
Что достигают цели как стрела? —
Вдыхают силу в немощные руки,
Взлетают в небо крыльями орла!

Скажи Пророк, чем слово дробит скалы,
И не несёт ответа на вопрос —
Зачем оно ехидней, чем шакалы,
Иль гордое, как солнечный утёс?!