Николай Колос - Мгновение и вечность

Ещё скажи, как нежность прорастает,
Из тех же букв, и тех же самых слов? —
В губах любимых розой алой тает,
И ты за них на всё пойти готов!

Молчал Пророк… Но за него ответил
Мудрец: «Со слов гравируется слог!
И за слова, что сказаны… в ответе,
Создавший их… в уста вложивший… Бог!

Чтобы ты мог любить и ненавидеть,
Скалу рубить, нечастного спасать,
Что совершал, свершенное увидеть,
Векам грядущим словом описать!

Слова таят заторы и дорогу,
Чтоб ты дерзал и к финишу спешил! —
Взнуздал слова и… долетел до Бога,
И там свой путь счастливый завершил!»
…
Слова создали гимн – «Бессаме мучо»,
Лебяжий пух стелили на кровать —
Но как возмездие… слова нас учат,
Как зло лечить, а рядом… убивать!…

Всё это так, и далеко не ново,
Без слов прожить, наверно, не легко! —
Но ведь пасётся мирная корова,
Не зная слов, даёт нам молоко…

Спросил чудак чем стихотворец дышит,
В каких зарубках оставляет след,
Что будет, если мудростью он пишет…
А если глупость – ждать ли нужно бед?

Какой посыл он получает с неба,
Как далеко просматривает глубь,
Дает ли рифма для утробы хлеба? —
Даёт ли больше чем крестьянский плуг?

На что прольёт весенний луч Порфира,
Чем красит Дрёма ночью наши сны?
Оплатит долг ли сладостная лира,
Где горьких слёз пристанища полны?

Где виден прок от пафосного слога,
Какой букет в обойме его тем?
Какой навар в остатке от итога,
И главное – ответил, чтоб… зачем???

Молчит рифмач и думает спесиво,
«Какой вы все ничтожно мелкий сброд! —
Пишу затем, чтоб жили вы красиво,
И видели ненастий оборот!

Я-то и сам, не жду подачек Неба,
Ум воспалённый мой, пусть малый друг! —
А вы за стих швырнёте кусок хлеба,
Что дал для вас не поэтичный плуг!

Я вижу ваши чудные уклоны, —
Мозоли ваши лепят каравай…
Но со времён кровавого Нерона,
Вам вместе с хлебом зрелищ подавай!

Вы так низки и Богом не задеты,
И убедить вас нынче не легко! —
А потому, до зрелого поэта,
Вам как до звёзд небесных, далеко!» —

Так отвечает рифмоплётов стая,
Рубя на льду следы… но тает след!
Лишь трепыхалась рыбка золотая
Ей невдомёк понятие – «Поэт»!

Но слово взял большой кузнечный молот,
Заговорил приятель его – плуг,
Послал туда, где нищета и голод,
Чтоб орошался высушенный луг!

Чтоб там писал, где спину моют потом,
Там, где горно огнём рожает Новь…
Писал – где бой, где адская работа,
И закипает бешеная кровь!

Поэты там, где нравом не спесивы,
Среди кошар… чтоб выросло руно!
Пусть рифмы их для слуха некрасивы —
Лишь бы несли гражданское зерно!

В родном краю не может быть Пророка, —
В родном селе во всём знакомый знак.
Пророк всегда – осколок издалёка,
С далёких звёзд прибившийся маяк.

Пророк одет в нездешнюю хламиду,
В других цветах показан его лик.
И если он несёт в себе аспиду* —
То всё равно торжественно велик!

Оракул местный мало даёт прока! —
Он наторел и веры в него нет!
И ждёт толпа далёкого Пророка,
Чтоб напророчил радостей без бед!

Пусть даже он с отметкой пустозвона —
Лишь бы таил негаданный секрет.
Заслужит он заветного поклона,
И на сухарь непрошеных монет.

Чего ты ждёшь? Иди скорей, наскоком
Займи его насиженный насест! —
Там прослывёшь таинственным пророком,
Несущим Полумесяц или Крест.

1.
Я понятия рвал! … Я искал неземного кумира:
Вырвать правду хотел из красивых мистерий, и лжи,
Меня Данте увёл в свои сказы Подземного Мира,
Где не смотрят в глаза, когда в спину втыкают ножи.

Там приветствуют стон, там протест рихтовался на дыбе! —
Трезвый ум леденел, рассыпались желания в прах.
Подкуп там не в зачёт, исключается смертному выбор,
Тёмный луч как стрела, на скрижалях печатает страх.

Там лазурный восход не дороже чем темень заката. —
Он твердит – человек сорвал жизнь как авансовый клад,
Как Божественный приз, но за всё по счетам есть расплата —
И чем слаще был Рай, тем тесней и больней будет Ад!

А в то царство ведут разукрашены благом дороги,
Векселя на возврат никому не удастся сберечь! —
Повелитель Судьбы смотрит Цербером жесткий и строгий,
И на нитке висит над постелью Домоклова Меч!

Я от Данте ушёл. Меня вестники Жизни позвали.
Погостил сколько мог… Его сказ я оставил во мгле. —
Но открыл я глаза и увидел сквозь призму реалий,
Всё, что он написал, повторяется здесь, на Земле…

2.
Когда чувства мои разбудили Посланцы Любови,
Баламутили ум, теребили душевный покой. —
Я к Петрарке пришёл, обсудить с ним огонь моей крови,
Погасить мой пожар платонической тихой рекой.

Но, всё было враньём – мой пожар ни на что не похожий!
И ничем не унять нестерпимый отъявленный зуд!
А порыв, что пришёл – не случайный по сердцу прохожий! —
Он шальной Океан, а не тихий заброшенный пруд!

И я был удивлён от его неуёмного звона! —
Так слывут все в огне в небесах от любви короли!
Что Петрарка искал вместо страсти в идеях Платона? —
Если всё, чем живут, вырастает из страстной Земли!

Я оплакал его – потому, что Лауре не нужен.
Где он брал напрокат безгреховность любовных идей? —
Ведь Лаура его, сладко тешилась с собственным мужем,
И рожала ему в сладострастье десятки детей.

Я не верил ему – ведь проект… он всегда для натуры! —
Он мне сердце студил… я хотел повернуть на большак…
И как гром в голове, слышал крик: «Все на свете Лауры!» —
И таят все в себе, такой грешный, но… сладостный знак!

И пройдя земной путь, заливая душевные бури,
Сладострастным огнем, согревая застои крови. —
Я кричу во всю мощь: «Это я вечный муж для Лауры!»,
И оставил свой след, и зарубки свои у Любви!

Я любил… целовал… иногда было бурно и жарко!
И хотелось всегда горячее Лауру пленить! —
Да, Петрарка велик! … Но его иногда очень жалко,
Потому что не смог он земное с небесным сравнить…

3.
А когда мои сны по ночам посещала Химера,
Я терял свой покой, но я был привидениям рад!
И дороги искал, чтоб войти в одиссеи Гомера,
Разгадать тайники в анфиладе его Илиад.