Николай Колос - Брызги ультрамарина

Но ты зришь через Дьявола призму,
То её, ведь служебная роль —
На плечах твоего эгоизма,
Въехать в личную, жгучую боль.

Чтобы Дьявол вкусил эту сладость,
Нужно больше коварства и зла,
Растревожить: «Какая же радость,
Коль подруга к другому ушла»…

Но, все это умом сознавая,
На углях, преклонённый, молю:
«Ты мой Бог, ты – моя дорогая,
И тебя для себя я люблю!».

Пусть скорее придёт ко мне сводня! —
Я пойду на изгиб, на излом,
Чтобы мне непременно сегодня,
Насладиться волшебным теплом…

Уже вокзал. Её прощальный взгляд,
Определилась будущая встреча,
И если с бесконечностью поставить в ряд,
То это будет, как бы, недалече.

Но, если счастье видишь только в ней,
И больше в жизни ничего не ищешь,
Попробуй пережить хоть тридцать дней,
Если она нужна тебе как пища.

И, не дай Бог, помилуй от беды,
В пустыне – ты, а зной свиреп и жуток,
Она нужна тебе, как капелька воды. —
Попробуй без неё, хотя бы сутки!

И только милостью её, ты можешь жить,
И не нужна, уже дорога к звёздам,
Попробуй, хоть минуточку прожить,
Когда она, нужна тебе, как воздух…

Звёзды падали в Днепр, в синей дымке купались бульвары,
Киев нежностью млел – на дворе бушевала весна!
А каштаны цвели, кроны вспыхнули белым пожаром,
Как ягнёнок в степи, над «Софией» резвилась Луна.

По Крещатику шёл, я искал твои женские плечи,
Мне хотелось от них, лунной ночью, земного тепла,
Я поклялся в любви, хотя первая яркая встреча,
Между нами ещё, на Земле, никогда не была.

И роняли листву, умывались росою каштаны,
Я опять не нашёл, не догнал Дорогую Мечту,
А тропинки мои зарастали высоким бурьяном,
И я вновь уходил от любимой своей в пустоту.

Но приду я ещё, попросить у каштанов, посмею,
Чтоб зажгли, для тебя и меня, свою белую цветь,
Может быть, я найду и с тобой своё сердце согрею,
Не увидев тебя, не хочу, не могу умереть.

Оттого буду ждать и искать буду снова и снова,
И зайду в Божий Храм и былые грехи отмолю,
Потому, что сберёг, и по жизни пронёс одно слово,
Чтоб при встрече тебе сказать главное слово: «ЛЮБЛЮ»!

Здесь сомнения нет, потому, что люблю я не меньше,
Женщин всех, как одну, в знойном мареве счастья и мук,
И хочу я обнять, даже всех незнакомых мне женщин,
Только жаль, у меня не хватает для этого рук.

Аромат ваших ног, ваших глаз обжигающий пламень,
Лепестки ваших губ, что сулят поцелуй внеземной,
И пыл ваших сердец, что сильнее любого цунами,
Боже мой! Для меня воплотилось в любимой одной!

И когда я ее, по велению глаз, обнажаю,
Чтоб позволить себе, мне прописанных Богом утех,
То мне слышится стон всепланетного женского рая,
Обнимая её, заодно, обнимаю я всех!

И когда после сна, она милым тигрёночком, льстится,
И кладёт мне на грудь так призывно и грешно ладонь,
То я в ней узнаю, от всех вас, колдовскую частицу,
Ту, что взглядом одним, высекает в мужчинах огонь!

Так к чему ревновать, проявлять сатанинское Эго?
Ведь вы все как одна, на Земле золотое звено!
И Эдем вас растил с одного колдовского побега,
Потому что Господь бросил в тучную землю Зерно.

Эта чёртова ночь, растянулась змеёю длиннющею,
И еще, чёрте где, застрял в каменных джунглях рассвет,
А глазницы окон гневно щурятся мачехой злющею,
С затенённых углов мне мерещится дьявольский свет.

Эта чёртова ночь, как щетина шипами бессонницы,
Мысли как пауки, плетут сети свои невпопад,
И летят взад-вперёд необузданной бешеной конницей,
Проливают на грудь из вершин ледяных водопад.

Но, однако, вдали, чует сердце, что кто-то старается,
Проникает огонь тёплым пламенем в душу порой,
И упрямой струей, через хаос ко мне пробивается,
Разрушает сумбур, превращает в логический строй.

И владеет моим всем сомненьем, вверх дном опрокинутым,
И вновь смотрится синь ночной сказкой с больничных окон,
И на сердце тепло, что пока я совсем не покинутый,
И я тихо плыву в ладьях морфия, в сладостный сон.

И привидится мне, что всё мирно колышется в поезде,
И огромной луной белый парус над миром взойдёт,
И под этой луной обо мне, до сих пор беспокоятся,
Ну а рельсы стучат: «Она ждёт… она ждёт… она ждёт…»!

Ты мне пишешь письмо, что ответить тебе, я не знаю.
Видно, ты невзначай для меня обронила кольцо.
Как вернуть мне кольцо, незнакомка моя дорогая,
Не обидев тебя и своё не испачкав лицо?

Я бы принял любовь, с твоих рук, ни на что невзирая,
Только я не привык и не смею других предавать,
Я хотел бы любить, своим чувствам во всём, угождая,
Только чем мне за них расплатиться и как отстрадать?

Я давно станцевал тот последний единственный танец,
И как реквием в нём отзвучал мой молитвенный слог,
Ворвалась ты ко мне, из сладчайшего яда посланец,
А что мне предложить твоим чувствам и чарам в залог?

Лепестки моих роз ароматом тех дней отшептали,
Лишь колышет туман над усыпанной снегом рекой,
И лишь память моя, своим кружевом чёрной вуали,
Где-то втайне хранит отшумевшего бала покой.

Но я очень боюсь, что покой этот тонок и зыбок,
Может быть, в глубине, ещё тлеет не гаснувший жар.
И я очень боюсь, что достаточно искры улыбок,
Что б взорвался и сжёг все обломки от жизни пожар.

Не воздвигнуть мосты из сгоревших обломков над Летой,
И мне брод не найти – я не Дьявол, не Гений, не Бог,
И придется не мне, а другому шальному поэту,
Целовать твою грудь и красивые пальчики ног.

Не пиши мне письмо, твоя нежность меня убивает,
Океан твоих чувств мне приносит жестокую боль,
Пишешь ты не письмо – ты на части меня разрываешь,
И на сердце моё сыпешь жгучую едкую соль.

Я давно всё забыл, затянулись кровавые раны. —
Ты без зова пришла, бессердечно сорвала бинты!
Не играй эту роль – от любви золотого тирана! —
Я ничей, я не твой! Без меня успокоишься ты.
………………………………………………………
Может быть это фарс, может быть, ты мне пишешь для смеха,
Чтоб с сарказмом смотреть на рождение чувственных грёз,
Я тогда буду рад, что нашлась для ребёнка утеха,
Только я… ну, а я… своей жизнью играю всерьёз.