Михаил Зайцев - И радости, и печали. Книга 1

В повседневных трудах и заботах
О ночлеге, любви, бутербродах,
Забывал он на небо взглянуть.
Прижимался к земле. И всё глубже
В землю плотью входил. И всё глуше
Покрывался забвением путь.
И, смешавшись с землёй без остатка,
Облегчённо вздохнул и украдкой
На далёкое небо взглянул.

Там, в пространстве колеблемом, кто-то
Над своей бесконечной работой
Одинокую спину согнул.
К небесам прижимался. Всё глубже
В небо плотью входил. И всё глуше
Заунывную песню тянул.
В небесах растворясь без остатка,
Облегчённо вздохнул и украдкой
На далёкую землю взглянул.

Домой придёт – посмотрит колко,
Хмурной – уставится в окно.
Жена забегает – иголка
Сшивает жизни полотно.
– Чего разбегалась?
– Да как же?! —
На стул опустится без сил.
Сейчас он скажет, скажет, скажет:
«Да, не люблю. Нет, не любил».
Но он молчит. И вдруг украдкой
Посмотрит, выдохнет:
– Жена…
Ей так тепло и так ей сладко,
Что до озноба – холодна.

Полетим, полетим над чужою страной,
На других поглазеем, себя всем покажем,
Ну а то, что увидим, и Богу не скажем,
Возвратимся домой с окрылённой виной.

Что нам Запад и что нам Восток,
Ну, отметим для галочки: были в Париже.
И на ниточку памяти грустно нанижем
Сувенирную бусинку в русский рядок.

И продолжим Отчизну тихонько любить,
Позабудемся в прежних трудах и заботах,
А чтоб наши полёты совсем не забыть,
Нитку бус мы повесим на старых воротах.

Идущий берегом реки,
Смотрю на пасмурные воды.
Как одуванчики, с руки
Сдуваю дни свои и годы.

Подхватывает их река,
Несёт к неназванному сроку,
Ну а душа издалека
Летит над водами к истоку.

В рассветный час закатным летом
Едва проснулась тропка, но
Нетерпеливым бересклетом
Уже стучит в моё окно.

Напоена прохладной влагой,
Трава прикрыла тропку, но
С упрямой детскою отвагой
Она стучит в моё окно.

Ну как не выглянуть, не встретить
Душой попутчицу свою,
С которой вместе на рассвете,
Ещё не выспавшись, встаю?!

И мы идём неспешным шагом.
Овраг проходим, поле, ток.
И друг за другом добрым взглядом
Следим, не потеряться чтоб.

Над леском, деревней,
Тропкою, рекой
Разлился вечерний
Благостный покой.

Над крестьянской хатой
В тёмных небесах
Звёзд голубоватых
Светятся глаза.

В хате над колыской
Женщина сидит.
Наклонившись низко,
На дитя глядит.

Кутает ребёнка
Потеплей до пят —
В голубых глазёнках
Звёздочки блестят.

Спит младенец в хате,
Весь закутан в шаль.
С неба Божья Матерь
Смотрит, как печаль.

Глянешь утречком в окошко —
Светом залита дорожка,
И на ней роса дрожит.
Между капелек бежит —
Не задеть бы! – время наше.
Нет его милей и краше,
И оно спешит, спешит…
И зовёт в широки дали,
Светом залитые, тьмой,
Где мы многое видали
И вернулись вновь домой.
Чтобы утром полегоньку
В рассветающей тиши
Выйти, времени вдогонку
Крикнуть: время, не спеши!

Ни коня, ни воза.
Посреди зимы
Ждут-пождут мороза
На печи пимы.

И душе охотца
Шуток и всерьёз
Крепкого морозца
До весёлых слёз!

Но по всей Расее
В январе
Дождик мелкий сеет —
Лето на дворе!

Дремлет речка в берегах.
Месяц над водой
Наставляет ей рога
С тучкой молодой.

Из речных объятий лишь
Выскользнул и вот
Шёпотом волнует тишь,
Сладко тучке лжёт.

Понимает речка: юн
И в желаньях лих,
Да и род его от лун
Переменчивых.

Тучка что? Была – сплыла.
Он опять за то ж:
К речке льнёт, и ей мила
Сладостная ложь.

И те, которые сказали,
Что всё на свете – суета,
Они, бесспорно, в этом зале —
Дымок пускают изо рта.

И те, которые сказали,
Что всё на свете – красота,
Закусывают в этом зале
Остатком рыбьего хвоста.

И те, которые сказали:
«Ни красота, ни суета»,
Конечно, тоже в этом зале —
Читают лекцию с листа.

И те, которые сказали:
«И красота, и суета», —
Без всяких яких – в этом зале
У них надёжные места.

А тот, который всё сказал
О сущности всего земного,
Стоит за сценой, смотрит в зал
И – плачет.
И – не вспомнит Слово.

Испугаюсь взгляда старика!
Словно перед дальнею дорогой,
Жгучая щемящая тоска
К сердцу хлынет;
В комнатке убогой
Станет мне спокойно и светло.
Вслушиваясь в речь его простую,
Не скажу, что вот, мол, повезло, —
Вместе с ним по весям затоскую.
Наяву увижу, как во сне,
Раннею-прераннею порою
Босиком идущим по стерне
Со стихом – целебною травою…

Погрузившись в свои размышленья
О душевной людской красоте,
Забывал принимать он решенья
В повседневной мирской суете.

То купить позабудет картошки —
И сидит на пустом кипятке.
Пацаны выбьют стёкла в окошке —
Пишет буквочки на сквозняке.

Вычищает от въедливой пыли
Мысль и чувство высоким огнём…
Вскоре люди о нём позабыли.
Да и время забыло о нём.

Но на время забывчиво время!
В неизбежные «против» и «за»
Распахнуло скрипучие двери —
Чудным светом кольнуло в глаза!

И когда в захудалой каморке
Неизвестную книгу нашли —
Встрепенулись истлевшие шторки
И сиренью в окне расцвели!

И когда пролистнули страницу,
То худая рубашка его
Превратилась в небесную птицу,
В щебетанье, полёт, торжество!

Не возгордись!
Неси свой крест смиренно.
Толпе внимай, но сам держись вдали
Её, поэт! Твой голос дерзновенный
Пройдёт и небо, и пласты земли,
Дойдёт до тех, кто разумом высоким
Был неподкупен, кто презрел беду
Остаться в жизни сирым, одиноким,
И не пошёл у лжи на поводу.
Им – не прощай!
Прощают только слабым,
Которых выбрал случай, а не путь,
И никогда не думай, что пора бы
Остановиться и передохнуть.
Тебе не раз в сомненье и печали
Придётся чашу скорби пригубить,
Но верь в свой путь!
В конце его, в начале
Не презирать готовься, а любить…